— Да я понимаю, — вздохнула Эвьет. — Но почему простолюдинкам
можно, а мне нет?!
— У каждого сословия свои привилегии, — усмехнулся я.
На самом деле я мог ее понять. Я сам проходил босиком первые годы
своей жизни. И, когда впервые надел настоящие башмаки, стер себе обе
ноги в тот же день. Но для меня те башмаки и новенький костюмчик стали
символом радикальной перемены социального статуса (хотя тогда я,
конечно, еще не знал таких мудреных слов). И я готов был терпеть любые
неудобства, лишь бы не возвращаться снова к жизни и облику уличного
оборвыша. Эвелина же и босая оставалась аристократкой и не ощущала ни
малейшего урона своему достоинству. Я мог лишь позавидовать чувству
внутренней свободы и независимости этой девочки. Однако приходилось
принимать во внимание мнение окружающих. Встречают, как известно, по
одежке. А в мире, где догмы и титулы ценятся выше знаний и ума, нередко
по ней же и провожают.
— Обещаю — никаких туфель на каблуках, — улыбнулся я.
Итак, мы продолжили путь верхом, предоставив Верному самому выбрать
удобный ему аллюр, и без особой спешки через пару часов подъехали к
воротам Пье.
Городишко оказался как раз такой дырой, какую я ожидал увидеть.
Выщербленная не столько, очевидно, снарядами вражеских требушетов,
сколько временем крепостная стена выглядела скорее следствием принципа
"и у нас все, как у людей", нежели реальным фортификационным
сооружением, возвышаясь над крапивой и лопухами от силы на три-четыре
ярда. Город вряд ли имел статус вольного — скорее располагался на земле
кого-то из феодалов, но я не заметил на надвратной башне никаких флагов
с гербами. Это, впрочем, тоже было вполне ожидаемо; я уже привык к тому,
что в таких местах магистрат держит под рукой два флага — золотого льва
на синем поле и черного грифона на серебряном — и поднимает один из них
при подходе соответствующего войска, по-тихому спуская сразу же после
ухода солдат. О том, чтобы оказывать вооруженное сопротивление, тут,
конечно, и не помышляют. Впрочем, если к стенам подойдет не войско, а
небольшой отряд, перед ним, скорее всего, гордо закроют ворота,
независимо от того, именем какой партии будет хрипло ругаться под
стенами командир. И в общем-то правильно сделают, ибо в большинстве
своем такие отдельные отряды, даже если когда-то они и начинали службу
под теми или иными пафосными знаменами, давно уже выродились в банды,
озабоченные исключительно собственным снабжением. Нередко подобными
бандами командуют люди благородной крови, причем не только бастарды, но
и вполне законные сыновья, которым просто не повезло с очередностью