из меня вторую Женевьеву… но теперь бы я уже ей точно этого не
позволила. Я, вообще-то, и тогда не очень поддавалась… Многие,
наверное, ужаснулись бы, что я говорю такие вещи после того, что с ними
случилось? Но ты ведь меня понимаешь, правда, Дольф?
— Конечно. Мы ведь только что согласились, что вещи надо называть,
как они есть.
— Это здорово… Но мстить я все равно буду. За них за всех. И за
других невинно убитых тоже. Пусть Лангедарг заплатит за все!
— Ты уже начала. Кстати, что ты чувствуешь после своего первого?
— Ты про того солдата на пристани? Знаешь, в первый момент была
такая гордость: я попала, я смогла! В лесу на охоте я все-таки редко
стреляла с такой дистанции, там ветки мешают… А потом — как-то все
быстро притупилось. Ну да, первый убитый своими руками враг. Здорово,
конечно… но ведь мелкая сошка, и даже не из тех, кто ворвался тогда в
мой замок.
— Ты что, их всех запомнила?
— Некоторых. Всех я из своего убежища разглядеть не могла… Ну, я
не могу поклясться, что он не был среди тех, кого я не видела. Но скорее
всего все-таки нет. Это кавалерия, а те пешком пришли…
— И ты не чувствовала никакого… ну, смущения, что ли, от того,
что стреляешь в человека?
— Нет. С какой стати? Враг есть враг, и значит, он должен умереть.
А человек он или животное — не имеет никакого значения. Животных даже
более жалко. Они-то чаще всего ни в чем не виноваты. Того волка мне было
жалко. Он красивый был… Я даже мысленно прощения у него просила.
Глупо, да? А что чувствовал ты, когда убил своего первого человека? Как
это у тебя было?
— Ну, там не было ничего интересного. Банальные грабители,
попытавшиеся обчистить меня на пустынной дороге… Пришлось убить всех
троих. Но мне тогда, конечно, было не двенадцать, а вдвое больше. По
нынешним временам, я начал поздно — сейчас что в солдаты, что в
разбойники сплошь и рядом идут пятнадцатилетние… Ни малейшего
сожаления я, разумеется, не испытывал. Но, наверное, чувствовал примерно
то же, что и ты: хорошо, конечно, что я избавил мир от кое-каких
мерзавцев, но уж больно ничтожными, а главное — обыденными они были.
Место убитых немедленно займут им подобные, такими темпами мир не
сделаешь чище — это все равно, что сдувать пылинки с большой кучи
навоза…
— А позже тебе доводилось убивать кого-нибудь посущественней?
— Нет.
— Не хотел или не мог?
— Не мог, — ответил я, не вдаваясь в подробности.
— Надеюсь, мне повезет больше, — подвела итог Эвелина, и у меня
как-то не было настроения ее отговаривать. Да и толку бы это явно не
принесло.
Мы начали подниматься по склону лысого холма, с вершины которого я