ответила Эвьет, — но могут найтись и те, кто заслуживает такой стрелы.
— Не в этом дело. Просто эти стрелы одноразовые. Пусть даже тут
зубцы раскрылись не до конца — все равно форма наконечника нарушена,
причем несимметрично. Такой стрелой едва ли получится попасть в цель.
— Ты прав, — она взяла у меня стрелу, сломала об колено и
зашвырнула обломки в траву.
Хотя я и понимал, что труп не причинит нам вреда — находясь ниже по
течению, он не отравлял нам воду — располагаться на ночлег рядом с ним
все равно не хотелось. Я решительно поднялся, отряхивая песок.
— Одевайся, — велел я Эвелине. — Поедем обследуем другую дорогу.
Может, она все-таки приведет нас к жилью. Или хотя бы к переправе не
вплавь. Да, кстати! Чуть не забыл тебя поздравить с тем, что ты
научилась плавать и преодолела свой страх.
— Не с чем тут поздравлять, — ответила Эвьет, сворачивая шкуру. -
Не испытывать неразумных страхов — это всего лишь нормально. Это не
повод для гордости, это просто исчезновение повода для стыда.
Она сказала это серьезно, без всякого кокетства и скромничанья, и я
подумал, что эта двенадцатилетняя девочка заслуживает уважения больше,
чем абсолютное большинство когда-либо встреченных мною взрослых мужчин.
Впрочем, кто сказал, что такое сравнение должно считаться лестным?
К тому времени, как мы вернулись к развилке, последний отсвет зари
уже умер; молодая луна на юго-западе стояла еще довольно высоко, но в
этой фазе давала слишком мало света. В лесу воцарилась полная тьма; лишь
холодные яркие искры звезд глядели сквозь прорехи в слившейся с черным
небом листве, будто глаза неведомых лесных обитателей. Откуда-то
издалека донесся тоскливый и монотонный голос ночной птицы, словно бы
повторявшей безнадежные жалобы кому-то могучему, но равнодушному. Верный
неспешно шагал вперед, и я не подгонял его: в такой темноте ехать быстро
рисковано, даже и по дороге. Да и кто его знает, когда по этой дороге
ездили в последний раз…
Я представил себе, как бы тряслась от страха в ночном лесу обычная
девчонка — да и какому-нибудь суеверному рыцарю с ладанкой на шее стало
бы здесь не по себе. Но для Эвьет лес был все равно что родной дом.
Впрочем, многие и в собственном доме боятся вымышленной нечисти под
кроватью. Однако после тех реальных ужасов, что выпали на долю Эвелины,
она едва ли могла воспринимать всерьез придуманные кошмары.
Помимо птичьих жалоб да изредка раздававшихся во тьме шорохов,
ничто не нарушало ночную тишину. Но вот до моего слуха стал доноситься
другой, более постоянный звук. Кажется, это был ритмичный плеск воды. Мы