Внизу, едва различимая на фоне темной, слегка фосфоресцирующей глади океана, покачивалась лодка. На корме расположились два худых, почти голых человека, судя по описаниям из читаных книг — аборигены. Они попеременно опускали в воду весла, удерживая тростниковую лодку на невысокой волне. Нос посудины скрывался за крутым изгибом борта, в неверном свете звезд были заметны только ноги, обутые в добротные сапоги. Они ерзали так, будто их хозяева пытались что-то оторвать от обшивки каравеллы или проковырять в ней дыру. Потом раздался негромкий стрекот кремня по кресалу. Блеснул неяркий отсвет, что-то загорелось.
Один из людей, находящихся на носу, видимо, подал гребцам сигнал. Лодка крутнулась почти на месте и ходко пошла обратно к берегу. Прежде чем она растворилась в непроглядной тьме, один из сидящих на носу мужчин, явно европейцев, заметил голову над леером и отпустил в ее сторону приветственно-издевательский жест.
За секунду перед мысленным взором юноши пронеслись странные преследователи, идущие за ними по диким лесам и предгорьям, загадочные обвалы, пожары и страшный взрыв в гостинице. Он перемахнул через леер, солдатиком, почти без всплеска погрузился в теплую соленую воду, вынырнул и, отфыркиваясь, как тюлень, поплыл к горящему тряпичному жгуту, свешивающемуся почти до самой воды. Другой его конец уходил в круглое отверстие, проделанное в небольшом пузатом бочонке, прикрепленном к просмоленному борту, поросшему водорослями. Ромка понял, что в бочонке порох, взрыва которого хватило бы на то, чтоб разнести корабль в клочья.
Поднырнув под адскую конструкцию, он забил ногами и дельфином выскочил вверх, стараясь перехватить горящий жгут повыше коптящего борт огонька, но попал рукой почти в самое пекло, вскрикнул и в облаке брызг вновь погрузился с головой. Морская соль вгрызлась в ожог сотней разъяренных ос.
Забив ногами, он вытолкнул себя на поверхность, с трудом приподнял голову над гребешками невысоких волн, снова вытянул вверх руку, на этот раз другую, и опять рванул. Пальцы вцепилась в промасленную веревку там, куда он и метил, но все равно получилось слишком близко к огню. Опалило и вторую ладонь. Пахнущее скипидаром масло, которым был пропитан импровизированный запал, тонким слоем покрыло его запястья и потекло вниз, к локтю. На мгновение стало легче, но потом масло вспыхнуло. Огненный шар опалил ресницы и брови.
Ромка задергался на веревке, рванулся. Что-то хрустнуло, затрещало, и бочонок плюхнулся в воду, чуть не ударив парня по темени.
— Эй, кто там бултыхается? — спросил сверху заспанный голос.