— Майни скупила, — скучно сообщила Эйлет, — город свой строить. А что?
Удивленно проследила, как вдруг налившийся пунцовым отец быстренько ушел внутрь хозяйской половины. Пожала плечами, да двинулась следом.
Дэффиду было разом смешно и обидно. Смешно — потому как сам мог догадаться, что Немайн спокойно строить маленькую усадьбу не станет и вычудит что-то этакое. Обидно — потому как не сказала.
— Я с ней еще поседею, — пожаловался он дочери, отхохотавшись, — вот принимай таких в семью… Но хороша. И права.
— Правда? — Эйлет обрадовалась, ждала-то громов и молний.
— Правда. Это я недодумал, а она — гордячка, сколько б ее епископ поклонами ни лечил, все сама… Но раз уж Майни ухитрилась стать кем-то вроде королевы и строить город, там нужен будет заезжий дом, — продолжил Дэффид. Эйлет захотелось зажать уши — а толку, если продолжение она и так знала, — а потому собирайся замуж! Девка Хозяином заезжего дома быть не может, дело на сторону отдавать нельзя, а Тулла с Кейром мне здесь нужны!
Город временами всплывал в чужих воспоминаниях — знакомый шапочно и нелюбимый. Вот пригороды, с их парками и дворцами — другое дело. А в самом городе — шаг в сторону от напомаженных парадных улиц — и начинается гниль, на которую строителю смотреть больно. На торжественных проспектах — бесконечный барахольный ряд, от уличных лотков до хрустальных витрин набитый бездельным товаром. Кошмарные норы станций метро с одним выходом.
Если бы болезнь, поразившая город, была банальной старостью… Увы. И все-таки сон принес ее именно на эти неприятные улицы. На которых не все было так уж плохо. Днем реклама не била по глазам, а яркий грим очередного подновления к дате выцветал под живым светом полуденного солнца. Хорошо, резкий весенний ветер с моря не нанес еще туристов — летом будут бродить праздные толпы, уродуя кропотливый образ бывшей столицы, представляя ее стариком-чиновником в затрапезном: заляпанный винными пятнами атласный халат вместо мундира, нищая роскошь отставки… В Эрмитаж, впрочем, и теперь очередь на часы. Наверняка. Но Немайн — не туда.
Ей в консерваторию. Пока — всего лишь документы занести, и узнать, на какой день назначат прослушивание. А потом, наверное, музеи — самые полезные — артиллерии и флота. Вечером Мариинка. Вечность в опере не была!
На улице — оглядывались. Не более того. Впрочем, на большинстве прохожих отчего-то красовались венецианские маски — золотые, серебристые, цветные, которые удивительно шли к костюмам двадцать первого века. Над проспектом летели стремительные мелодии рондо, под которые утренняя деловитая толпа и пихалась локтями. Асфальт пружинил под ногами, как сырая земля на окраинах Кер-Сиди. Немайн еще подумала, что ее, как и Петра, угораздило основать город на болоте. Вот только она озаботилась превратить оборонительные рвы в мелиорационные каналы — а потому в самом Кер-Сиди сухо. Если же кто-то решит обложить город осадой — то влажная земля и высоко стоящие солоноватые грунтовые воды будут уже его проблемой!