Заключенный при помощи куска фетровой ткани полностью обрабатывает поверхность каждого предмета, с которым контактирует, тщательно собирает все щетинки и волосы, ежедневно выпадающие с его головы, после каждого использования до блеска чистит столовые приборы и унитаз»… Ну как тебе это?
— Даже не знаю. Моя жена тоже повернута на чистоте.
— Послушай, что он говорит дальше: «Отсюда следует, что перед нами либо человек с маниакальной чистоплотностью, либо, что более правдоподобно, субъект, который любой ценой стремится избежать оставленного после себя „органического материала“.
Вследствие этого у нас возникли серьезные подозрения по поводу того, что заключенный под номером RK-357/9 совершил какое-либо особо тяжкое преступление и хочет воспрепятствовать нам в получении своего ДНК для его идентификации…» Ну что теперь скажешь?
Стерн взял в руки документ и прочел его.
— Это было в ноябре… Но здесь не написано, удалось ли им в конце концов что-либо выяснить.
— Насколько мне известно, мы не в состоянии заставить его ни пройти этот тест, ни даже силой взять у него необходимый материал, поскольку это ущемляет его конституционные свободы…
— Ну и как они поступили?
— Они попытались добыть его волосы или щетину, устраивая внеочередные осмотры камеры.
— Он сидел в одиночке?
Мила пробежалась глазами по документу, чтобы разыскать то место, где прочла имеющуюся в этой связи информацию.
— Вот здесь начальник тюрьмы пишет:
«Вплоть до сегодняшнего дна арестованный имел возможность находиться в камере вместе с другим заключенным, который совершенно определенно способствовал его намерениям скрыть свои биологические следы. Ставлю вас в известность о том, что с сегодняшнего дня мы, в качестве первоочередной меры, лишили этого человека условий совместного пребывания, поместив его в одиночную камеру».
— Ну так что, им удалось взять его ДНК или нет?
— Похоже, заключенный оказался хитрее их и всегда содержал свою камеру в идеальной чистоте. Затем надзиратели обратили внимание на то, что этот тип разговаривал сам собой, и установили записывающее устройство с тем, чтобы понять смысл его слов…
— А при чем тут доктор Гавила?
— Похоже, что они интересовались его мнением как эксперта, точно сказать не могу…
Стерн на мгновение задумался.
— Наверное, нам следует прослушать эти кассеты.
На одном из шкафов кабинета стоял старый магнитофон: вероятно, именно его Горан использовал для записи своих устных замечаний. Мила передала кассету Стерну, и мужчина, подойдя к магнитофону и вставив в него кассету, приготовился нажать на кнопку пуска.