«Ужасное место для того, чтобы услышать весть о потере ребенка», — решила Мила, продолжая наблюдать за испытывавшими явное беспокойство родителями. Для облегчения их страданий в морге имелось несколько безликих пластиковых кресел и столиков со старыми юмористическими журналами.
Дебби. Аннеке. Сабина. Мелисса. Каролина.
— Посмотри туда, — донесся из-за ее спины голос Горана Гавилы. — Что ты там видишь?
Сначала в присутствии всех он ее унизил. А теперь, наоборот, доверительно обращался к ней на «ты»?
Мила долго вглядывалась.
— Я вижу их страдание.
— Смотри лучше. Есть кое-что еще.
— Вижу тех мертвых девочек, хотя их здесь и нет. Их лица как сумма лиц их родителей. Поэтому я могу видеть и жертвы.
— А я вижу пять семейных групп. Разного происхождения, с разным доходом и уровнем жизни. Я вижу супружеские пары, которые по разным причинам имели только одного ребенка. Передо мной женщины, которым уже давно перевалило за сорок, и по этой причине они с биологической точки зрения больше не могут надеяться на повторную беременность… Я вижу именно это. — Горан посмотрел на девушку. — Именно они — его настоящие жертвы. Прежде чем выбрать, он тщательно изучил их. Единственный ребенок. Он захотел отнять у них всякую надежду пережить это горе, попытаться забыть тяжесть утраты. Они весь остаток жизни будут вынуждены помнить его преступление. Он умножил горе этих людей, оставив их без будущего. Он лишил их возможности передать потомкам память о себе, пережить собственную смерть… Он этим жил. Это вознаграждение за его садизм и источник его удовольствия.
Мила отвела взгляд. Криминолог был прав: в совершенном против этих людей злодеянии была своя симметрия.
— Замысел, — подтвердил Горан, словно поправляя мысли девушки.
Мила вновь подумала о девочке под номером шесть. По ней еще никто не плакал. Но как и все остальные, она заслуживала эти слезы. Страдание — это урок. Необходимо восстановить связь между живыми и мертвыми. Это язык, заменяющий слова и изменяющий терминологию проблемы. Вот этим как раз и занимались сидевшие за стеклом родители девочек. Восстановить скрупулезно, с болью в сердце, кусочек той жизни, которой больше нет. Сплести воедино хрупкие воспоминания, прочно увязывая белые нити прошлого с призрачными нитями настоящего.
Мила сделала над собой усилие и переступила порог комнаты. И тут же взгляды родителей устремились на нее. Настала гробовая тишина.
Девушка-полицейский подошла к матери Дебби Гордон. Женщина сидела рядом с мужем, положившим руку ей на плечо. Звуки шагов Милы зловеще раздавались в скорбной тишине морга.