Кейт торопливо собрала туалетные принадлежности. К счастью, ничего не разбилось.
– Вот полотенце.
Марш скомкал его в кулаке и, прежде чем Кейт успела его остановить, швырнул на пол.
– К черту! Почему это случилось со мной? Зачем я вообще сюда приперся? Если бы я остался в Чикаго, ничего бы этого не было!
– Марш! Не надо так! – Кейт схватила его за плечи, испугавшись звучавшего в его голосе отчаяния.
Ее ладони словно огнем обожгло, но Кейт не придала этому значения. Хотя Марш и имеет полное право злиться из-за своего недуга, он должен держать себя в руках если не ради себя, то хотя бы ради дочери.
– Папа? Что случилось? – встревоженный голосок Сабрины расколол тишину. Повернувшись к ней, Кейт увидела бледное, искаженное страхом лицо.
– Твой папа что-то уронил в ванной и ушиб руку, – ответила девушка, испугавшись, что Марш, будучи не в себе, может снова накричать на Сабрину.
– Он ничего не разбил? Мама всегда очень огорчалась, когда что-нибудь разбивала.
Марш тяжело вздохнул.
– Ничего не разбито. Слушай, Сабрина, ужин почти готов, так что мне понадобится твоя помощь, чтобы накрыть на стол, – сказала Кейт, чувствуя, что сейчас лучше удалиться и дать Маршу возможность прийти в себя.
– Ты будешь ужинать внизу, папа?
– Думаю, нет.
– Ты должен что-нибудь поесть, – заметила Кейт. – Я принесу сюда.
– Хорошо.
– Идем, Сабрина. Поможешь мне подготовить поднос для папы.
– Надеюсь, папа скоро поправится, – заявила девочка, выскочив в коридор.
– А папа, правда, снова будет видеть? – спросила Сабрина, поставив соль и перец на кухонный стол, где уже лежали столовые приборы для двоих.
– Конечно, – ответила Кейт, разрезая одну из грудок пополам, а затем на более мелкие кусочки. – Садись и ешь, – сказала она с улыбкой, поставив тарелку перед Сабриной. – А я отнесу этот поднос твоему папе.
– А можно мне стакан молока?
– Я, когда вернусь, налью и тебе, и себе тоже.
Кейт торопливо взбежала по лестнице. Дойдя до комнаты Марша, она взяла поднос в одну руку, постучалась и вошла.
– Я принесла ужин, – сказала она. – Это цыпленок. Я разрезала его на мелкие кусочки специально для тебя.
– Я честно не голоден.
– У тебя крошки во рту не было с тех пор, как мы сюда приехали. Думаю, ты просто боишься…
– Чего боюсь?
Кейт улыбнулась. Эти мужчины терпеть не могут, когда им говорят, будто они чего-нибудь боятся.
– Мы считаем само собой разумеющимся, что видим то, что едим, – спокойно начала она, поставив поднос Маршу на колени. – Могу поспорить, ты не хочешь есть перед Сабриной и мной, потому что боишься не попасть вилкой в рот или облиться молоком.