Она не успела спросить, что это за цветы. Сальваторе привлек ее к себе и прошептал ей над ухом, согревая ее щеку своим дыханием:
— Ах, Джессика... — И убрал с ее лица упавшую прядь волос. — У тебя такое выражение лица, словно ты в любую секунду ожидаешь нападения хищников.
— П-правда?
— Но может, ты расслабишься, если я скажу, что намерен быть единственным львом? — Его губы коснулись ее шеи, ноздри у него затрепетали. — Ты пахнешь так божественно, что я просто хочу тебя съесть, милая моя.
— Сальваторе! — невольно ахнула Джессика.
Должно быть, он ее шокировал, потому что ее голос дрогнул, а по телу прошла дрожь. Сальваторе улыбнулся. Он и не ожидал, что явное отсутствие у Джессики какого-либо опыта в любовных делах понравится ему больше, чем слишком искушенное поведение других женщин — тех, с которыми он обычно встречался.
Он поднял руки и обхватил упругую женскую грудь. Ее дыхание пресеклось и почти сразу участилось. «В общем, — подумал Сальваторе, лаская грудь, — даже если она притворяется, это не имеет такого уж большого значения. Наконец-то я овладею ее телом. Наконец-то мы оба получим наслаждение».
Он снова охватил взглядом хрупкую, но очень женственную фигурку в бордовом шелковом платье с длинным рядом маленьких пуговиц впереди, которые он стал расстегивать одну за другой. Его пальцы были проворны, но пуговичкам, казалось, не было конца...
Ты надела это платье специально, чтобы свести меня с ума, — шутливо обвинил он ее. Джессика хотела сказать, что это платье из гардероба Уиллоу более-менее подходило для ресторана, куда Сальваторе ее пригласил, но поняла, что не может произнести ни звука, слишком завороженная видом смуглых пальцев, стремящихся поскорее освободить ее от одежды.
Расстегивая пуговицы на ее груди, Сальваторе увидел лифчик и с некоторым разочарованием подумал, что Джессика могла надеть что-нибудь более элегантное, чем простенький белый бюстгальтер. Впрочем, может, он рано расстраивается и еще увидит кружево?
Когда пуговицы были расстегнуты на животе, Сальваторе нагнул темноволосую голову и стал его целовать. Почувствовав его язык на своем пупке, Джессика издала сдавленное восклицание и ухватилась за его плечи.
Сальваторе засмеялся от удовольствия.
— Что ты сказала, дорогая? — спросил он, опаляя ее кожу своим дыханием.
«Что ты разочаруешься во мне», — хотелось сказать Джессике, но слова не шли у нее с языка.
— Ладно, обойдусь, — все еще посмеиваясь, сказал Сальваторе и удовлетворенно улыбнулся, когда в ответ на прикосновение его ладони к ее животу Джессика вздрогнула.