Поверив в его версию причины, по которой они расстались, Шерри больше не считала Майка бессердечным бабником. Однако это влекло за собой грустные выводы. Помня, с какой горечью Майк говорил о том, как он застал Лайзу с другим мужчиной, Шерри поняла, что он любил ее. Взгляни правде в глаза, говорила себе Шерри, прислушиваясь сейчас, на веранде, к печальному голоску горихвостки, звавшей своего дружка, Лайза была из тех женщин, от которых мужчины с ума сходят. Если бы она не изменила, Майк мог бы жениться на ней и без ребенка.
Такие мысли, конечно же, приводят Шерри ко всяким сравнениям. Не в ее пользу. Когда Майк прервал их брачную ночь, Шерри тут же пришли на ум его страстные свиданья с Лайзой. И теперь, лежа на кровати из тикового дерева и пытаясь уснуть, Шерри представляла себе сестру в его объятиях.
Получив отгул на понедельник и вторник, с тем чтобы она смогла перевезти вещи и обосноваться на новом месте, Шерри прямо с утра поехала к бабушке, чтобы взять у нее список нужных продуктов и купить их для нее. Разумеется, старая Лилиан не удержалась от того, чтобы в очередной раз высказаться по поводу замужества своей внучки.
— Я вот тут сидела и думала, — провозгласила она со своего кресла, — и пришла к выводу, что замужество твое — ошибка, девочка.
После вечера, проведенного в одиночестве, когда Шерри страстно ждала звонка Майка, а потом еще одной бессонной ночи, когда она уже подумывала о разводе, Шерри едва сдержалась, чтобы не сказать бабушке: заткнись.
В Таллахасси, где он проводил вторник, Майк с трудом мог сосредоточиться на делах. Законопроект, слава Богу, удалось спасти на заседании, длившемся до позднего вечера. После чего, поспав, сколько он успел, Майк выехал в Тампу в два тридцать утра и в семь двадцать девять уже открывал ключом дверь подъезда в своем доме.
Войдя в квартиру, он услышал из стереопроигрывателя голоса «Индиго-гёрлз». В ванной лилась вода. Ребенок, агукая и размахивая зажатым в одном кулачке печеньем, поприветствовал отца из своего манежа.
Майк поцеловал сына в макушку, и в это время вода в душе перестала шуметь. Он вошел в спальную часть комнаты без предупреждения и увидел Шерри, которая в эти минуты вытиралась одной из его махровых простынь. Обнаженная, розовая от теплой воды, с короткими мокрыми волосами, она показалась ему на редкость беззащитной и очень соблазнительной. Какой же я дурак, сказал он сам себе, что в ту ночь не довел дело до конца.
У Шерри мелькнула примерно такая же мысль, хоть она и промолчала. Ей показалось, что он был готов крепко ее обнять. Этого не произошло — может быть, потому, что она слишком быстро и плотно обернулась простыней.