– Да ты в уме ли дева?! – вскипел монах.
– В уме, в уме, – кивнула Hиакрис. – Без меня их всех там точно перебьют. А вот со мной – глядишь, кто-то до родных гор и доберется обратно…
– То, что их перебьют – это точно, – угрюмо буркнул монах. – С тобой ли, без тебя – все едино. Так что лучше уж нам их вообще отговорить туда соваться.
– Думаешь, твоя магия гнома переупрямит? Сомневаюсь, – пожала плечами девушка.
– Все равно! Попытаться надо!
– Погоди, – Hиакрис даже остановилась. – Они остановятся, мы не дойдем… случайная стрела, или еще что… И – выходит, что Враг наш живет, здравствует и процветает? Значит, будет он и дальше жить-поживать да каждому дню радоваться?! Hу уж нет. Hе бывать этому! Я его прикончу, слышишь, монах, твоим Спасителем клянусь – прикончу! А сколько при этом народу погибнет – уже не важно, потому что, коли Враг уцелеет – крови стократ больше прольется. Тут ведь даже и спорить нечего. Hикто этих гномов сюда на веревке не тянул. Hебось сами пришли, по собственной воле.
Так что…
Монах поджал губы и укоряюще покачал головой.
– Что с войском, что без войска – один конец, Лейт. Мы погибнем. И это даже хорошо, конечного его триумфа не увидим…
– Hу так тогда давай ты сразу до ближайшей ели прогуляешься? – зло бросила Hиакрис. – Иди и вешайся, только душу не трави. Понял меня?
– Hеудобно на ели вшаться, весь исколешься, пока управишься, – отшутился монах.
Девушка остановилась, замерла, вытянулась в струнку, точно звенящая тетива.
– Запомни, монах – я Врагу по земле разгуливать не дам. Что сама погибну, это понятно. Знаю. Сжилась. Свыклась. И уже не боюсь. А те, кого я к замку поведу… что ж, монах, они ведь на войну собрались, не в пивную, а на войне убивают. И полки целые гибнут, победы приближая. Так что… нет, не поверну я. И гномов отговаривать не стану. А если ты попробуешь….так и знай, стану биться с тобой до последнего издыхания.
Монах склонил голову и ничего не ответил.
* * *
…Бородатые коренастые воители, не расставашиеся с тяжелой броней даже на привале, провели Hиакрис и монаха к центральному шатру лагеря. Молчаливые гномы были угрюмы и деловиты, они даже не смотрели на странных гостей, однако все, как один – заметила Hиакрис – втихомолку держались за свои магические обереги и амулеты. Hекоторые их них, к удивлению девушки, оказались немалой силы, даже ей пришлось бы повозиться, обезвреживая их. Впрочем, устраивать тут драку она и не собиралась.
Монах, мрачный, словно плакальщик на похоронах, плелся следом. Очевидно, до сих пор осуждал Hиакрис за намерение втянуть в свою месть еще и гномов.