С восхищением рассматривал Генри гигантские сосны каури. Их ровные, гладкие стволы могучими колоннами уходили ввысь, так что невозможно было разглядеть, кончаются они где-нибудь или нет. Мощные ветви начинались тоже необычайно высоко, ярдах в тридцати от земли, а стволы каури у основания были настолько толсты, что охватить их не смогли бы десять человек. Рядом с каури стройные пальмы никау и даже кряжистые тисы казались карликами.
В лесу настроение у Тауранги заметно улучшилось, горечь, вызванная охотничьими неудачами, мало-помалу рассосалась. Заметив, что друг повеселел, Генри принялся расспрашивать его обо всем, что казалось ему заслуживающим внимания. И прежде всего — о птицах, которых здесь было огромное множество и такое великое разнообразие, что, казалось, среди них нет и двух одинаковых.
Сначала Тауранги отвечал односложно, но потом разговорился и сам стал выискивать в ветвях птиц, которых Генри не замечал. Тауранги говорил о птицах всерьез, как о существах, способных, подобно людям, думать, чувствовать, хитрить, лгать и притворяться.
— Смотри, Хенаре, — говорил он, осторожно отстраняя ружейным стволом узорчатый лист серебристого папоротника. — Ты видишь, вот там, на сломанной ветке сидит длиннохвостый зеленый попугай? А пониже и чуть вправо — другой попугай, с красной грудью. Они очень не любят друг друга и стараются не встречаться. Если Хенаре хочет, я расскажу почему.
Послышались легкие шаги Парирау. Генри обернулся: напевая, девушка на ходу плела венок из ярко-красных глянцевитых цветов.
Тауранги отпустил упруго качнувшийся папоротник.
— Когда-то очень давно, — неторопливо начал Тауранги, — у длиннохвостого Кокарики на груди росли красные перья, а остальная одежда была зеленой. Эх, красив был Кокарики, красив! Очень завидовал ему хитрый Кока — сам-то он был одет в скромное коричневое платье.
«Прячь свою кричащую грудь, — сказал он как-то своему длиннохвостому другу. — И как ты только живешь? То ли дело я: на коричневой земле насекомые не замечают меня. Спасибо за это великому Тане».
«Нет-нет, — запротестовал Кокарики. — Тане одел землю в зеленые одежды, как и меня. А красная грудь… Что ж, она подобна вечернему небу».
«Хи-хи! — засмеялся Кока. — Бедный ты, бедный… За что так невзлюбил тебя Тане, зачем нарядил тебя так крикливо?»
Глуповатому Кокарике стало неловко.
«Ох, — сказал он, — что же мне делать? Как же мне избавиться от красных перьев?»
«Жалко мне тебя, — лицемерно вздохнул Кока, — да уж ладно. Давай спрячу их у себя под крыльями, так и быть».
Но стоило Кокарике сбросить красные перья, как обманщик тотчас схватил их и, радостно захохотав, взлетел над лесом.