Тут подошли санитары с носилками. Несмотря на то, что перекладывали меня на носилки с максимальной аккуратностью, пару раз я пискнула – с ребром шутки плохи. При этом вдруг в голову пришла идиотская мысль, что Адам, наверное, тоже около месяца болел после известной операции на ребрах. Правда, врач у него был ну очень крутой. Пока я над этим думала, меня пронесли по коридору, спустили на два пролета по лестнице и вынесли из здания. Какое здание тут использовали под госпиталь, я так и не узнала. А, впрочем, не все ли равно? Носилки со мной поставили в машину, в которой уже было несколько раненых, и машина тронулась. Вот тут мы начали стонать на разные голоса, потому что автомобиль отмечался практически на всех колдобинах. Но, слава богу, ехали мы недолго и подрулили прямо к самолету. Нас шустро перегрузили, и самолет сразу пошел на взлет. Еще два часа и нас уже выгружают на аэродроме в Москве. А вот тут всех прилетевших стали распределять по разным группам. Для каждой группы был назначен свой госпиталь. Меня, так вообще повезли в гордом одиночестве. Интересно куда?
Ехали мы не очень долго, причем исходя из того, что меня почти не трясло, я сделала вывод, что едем по асфальту. Наконец машина остановилась, меня вынули и понесли в палату. Это я так решила, что в палату, а на самом деле оказалось, что меня принесли в операционную, где уже ждал врач, который сразу стал меня осматривать. Тут мне стало не до шуток, потому что врач стал снимать повязку. Как он ни старался делать это нежно и аккуратно, все равно было очень больно, и время от времени я пищала. Но все плохое когда-нибудь кончается. Повязка и тампон были сняты, и врач приступил к изучению моей раны. Я скосила глаза и увидела довольно аккуратно зашитую дырку. Почему-то вспомнился резиновый ежик «с дырочкой в правом боку»[14]. Вот только свистеть этой дырочкой у меня не получится. И доктор, кажется, так считает. Иначе чего бы ему хмурится. А врач действительно хмурился, рассматривая мою рану. Потом обратил внимание, что я тоже ее изучаю, и посоветовал отвернуться.
– Тогда будет не так больно.
Я послушалась, но все равно, пока он что-то там делал, было больно. Очень больно. Наконец он закончил свои манипуляции, подождал, пока сестра меня забинтует, и сказал.
– Сама операция проведена вполне квалифицировано, но раны от осколков чаще воспаляются, чем раны от пуль. Боюсь, как бы здесь не произошло того же самого. Принимайте таблетки и следите за самочувствием. Почувствуете жар, озноб – немедленно сообщите сестре.