– Ну уж дудки! – Панков выматерился. Обидно было, что это хотели сделать люди, которые еще вчера служили вместе с ним одной власти, пели песни о дружбе народов, пили коньяк и заедали его сладкими таджикскими фруктами, и между ними никогда не пробегала кошка, а сегодня они норовят взять капитана живьем, накинуть на него мешок, чтобы потом вволю поиздеваться… – Вот вам! – он сложил три пальца в известную комбинацию и передвинулся к крыльцу.
Прикрывшись кирпичным столбцом, положенным под крыльцо, стал ждать. Минуты через две он увидел, как из-за угла дома высунулась серая грязная чалма, качнулась в воздухе, будто НЛО – неопознанный летающий объект, усмехнулся, поняв, что чалма эта повешена на прутинку. Неужели душманы считают его таким примитивным, неужто полагают, что он будет стрелять по любому движущемуся предмету? Дудки! Панков ждал.
Чалма, насаженная на прут, благополучно уплыла за угол дома, и через минуту оттуда высунулась голова. Бородатая, ушастая, с любопытными глазами. В чалме, естественно. Чалма у душмана была надвинута на самые глаза.
Душман этот был плохим мусульманином, он не покрывал каждый день голову тридцатиметровой лентой, формируя из нее чалму, а вечером, перед сном, не сматывал ткань в пухлый рулон, как это делают другие правоверные, – он, как и все ленивцы, сделал из проволоки каркас, на него намотал ткань, закрепил нитками и как корону надевал чалму на голову. Душман зорко стрельнул глазами в одну сторону, в другую, ничего не обнаружил и, не боясь больше ничего, выдвинулся из-за угла.
Капитан скосил глаза в сторону: как там Чара? Чара замерла в маленьком спаленном предбаннике, затихла, ее совсем не было видно. Главное, чтобы она выдержала игру, не бросилась сейчас на душмана; тот, настороженный, державший автомат наизготовку, а палец на спусковом крючке, в ста случаях из ста опередит собаку. Надо было выждать момент, когда он расслабится.
Душман снова сделал несколько шагов и остановился. Прощупал глазами пространство, понял, что никого нет, и опустил автомат, взгляд у него помягчел, крутые напряженные складки, пролегшие от носа к уголкам рта, в бороду, разровнялись. Панков неспешно выдвинулся из-за кирпичной стойки и снизу, чуть ли не из самой земли, произнес:
– А вот и я!
Глаза у душмана расширились, словно бы он встретился с нечистой силой, и уж, наверное, лучше было, если бы он встретился с нечистой силой, это было бы для него менее опасно, – вскинул свой «калашников», но Панков опередил его, коротко повел стволом своего автомата вверх.
Очередь просекла душмана, сбила с него чалму. Чалма, подскакивая на неровностях, словно колесо, покатилась за угол дома. Душман ничком лег на камни, протянул к Панкову руку, вцепился ногтями в плоский, вытертый подошвами до блеска булыжник, оцарапал его и затих.