– Так точно! Лады.
– Чара, за мной! – скомандовал Панков, перемахнул через бетонную опояску, заперебирал ногами по каменистому склону. Ноги вроде бы отошли окончательно, слушались Панкова. Следом за ним, громыхая и подпрыгивая, понеслись голыши, каменные сколы, спекшиеся комки породы. Чара бежала рядом с капитаном.
Над головой, жарко обдав воздухом, пропела крупнокалиберная пуля, Панков невольно отметил, что задержись он на сотую долю секунды – пуля впилась бы ему в тело, но он оказался проворнее ее, прыгнул в каменистую воронку, оставленную «эресом», не долетевшим до цели. Скомандовал:
– Чара, сюда!
Чара послушно легла в воронку рядом с хозяином. Панков, тяжело дыша, – в горах даже бег вниз заставляет загнанно биться сердце, вызывает слезы, боль, спазмы в легких, дыхание осекается, здесь никогда не хватало и не будет хватать кислорода и привыкнуть к этому не дано никому, никакие тренировки не помогают, – огляделся.
Справа работал пулемет Дурова – на него, похоже, навалились не только душманы, пришедшие из-за Пянджа и переправившиеся через реку ниже заставы, но и люди памирца. Дурову повезло – из-за Пянджа на его участок пришло не так много людей, основная часть душманов переправилась через реку выше заставы и воюет она теперь с десантниками Бобровского. Памирец, судя по всему, разминировал одну из троп и его задержал Дуров. Слева было тихо. Из деревни также перестали стрелять.
– Чара, вперед! – коротко выкрикнул Панков и, ловя сердце собственной грудной клеткой – накрыл его, как плетеным сачком, – выпрыгнул из окопа.
Оскользнулся на камне, проехал немного на ногах, перемахнул через широкую гранитную грядку. Недалеко в валун впилось несколько пуль, металл выбил искры, земля под ногами невольно дрогнула – земля наша вообще отзывается на все чохи, на все уколы и царапины, на всю боль, что мы причиняем ей, вздрагивает, словно живая, – и в этот раз Панков, сострадая ей, сморщился, выплюнул изо рта хриплый выкрик, перемахнул через очередной валун.
Минут через семь он был уже у своего дома.
В сенцах тлели головешки, попыхивали едким дымом, в одной комнате обгорела и затухла от холода и сырости мебель, вторая комната, странное дело, была почти нетронута. Панков удивился – снаряд-то ведь почти точно лег в его квартиру, тут живого места не должно было остаться, только дым да головешки, – все остальное, казалось ему, еще час назад превратилось в пепел, но снаряд, оказывается, лег не в квартиру, а прошел чуть выше ее и в стороне, сбил часть крыши и разрушил вторую, не видимую с гор, «пянджскую» часть дощаника. Холодильник и телевизор – самое ценное, что имелось в квартире – были разбиты.