Этти Уилкс Вашингтон сидит уютно устроившись перед видеокамерой. Сначала она хотела, чтобы ее снимали в ее любимом кресле-качалке, антикварном раритете из настоящего дуба, которое Этти подарил ее муж Билли Дойл. Но даже малейшее покачивание отвлекало внимание, и Пеллэм уговорил Этти пересесть в кресло с прямой спинкой. (В юности Пеллэм в качестве младшего ассистента участвовал в съемках «Челюстей» и запомнил, как Спилберг приказал оператору во время натурных съемок намертво закрепить камеру на палубе судна. Однако опытный продюсер мудро предложил снимать эту сцену, держа камеру в руке, — в противном случае по всей стране зрители в самый напряженный момент бросались бы в туалетные комнаты, борясь с приступами морской болезни.)
Поэтому Пеллэм пересадил Этти в мягкое кресло. Он хотел, чтобы она сидела перед окном, на фоне кипящей стройки. В кадре присутствовал и другой раритет: старинное бюро с выдвижной крышкой, заваленное бумагами и письмами. На стене за ним висело с десяток семейных фотографий.
«Ты хочешь, чтобы я рассказала о Билли Дойле, моем муже? Скажу прямо: он был человек необычный. Я таких больше не встречала. Первым делом я расскажу о его внешности. Мой Билли был очень красивый, это я точно говорю. Очень высокий и, как бы это сказать, очень белый. Мы с ним любили гулять по улицам вместе. Билли всегда заставлял меня брать его под руку. И неважно, происходило ли это на окраине в Сан-Хуане, где живут преимущественно одни черные, а они не любят смешанные пары, или в Адской кухне, где большинство белых. Ирландские и итальянские парни тоже не любили смешанные пары. На нас все недовольно пялились. Но Билли всегда шел со мной под руку. И днем, и ночью.
И он всегда ходил вместе со мной в клубы, в которых я пела. Он сидел за столиком, поставив перед собой стаканчик виски, — а Билли любил виски — сидел, единственный белый во всем заведении, и все на него таращились. Но потом на него уже перестали обращать внимание. Я поглядываю со сцены в зал, и вот он сидит, ест свиные рубцы и разговаривает с двумя-тремя посетителями, улыбается мне, хлопает их по плечу и говорит, что я его девушка. А потом через какое-то время я снова смотрю на него и вижу, что он спорит. Я понимала, что он говорит о Билли Холлидее и Бесси Смит.[14]
Но вся беда Билли состояла в том, что он так и не нашел себя. А для мужчины это очень плохо. Ничего нет хуже этого — мужчина, не нашедший себя. Иногда ему даже не приходится ничего искать. Иногда мужчина просто попадает куда-то, бросает якорь, а там проходит несколько лет — и он такой, какой есть, и с него этого достаточно. Но Билли постоянно искал. Больше всего на свете он хотел иметь кусочек земли. Что-нибудь свое. В этом-то самое смешное — вот почему мы так и не обзавелись своим домом, потому что Билли все силы тратил на то, чтобы купить дом, небольшой участок земли. Он так хотел этого, что постоянно ввязывался в какие-то махинации. Из-за этого он и попал в тюрьму.»