Хэнкс недоверчиво качал головой, но смотрел и слушал внимательно.
– Почему ты думаешь, что не получится? – горячился Ричмонд, – на карте обозначена высота прилива – он здесь почти шесть футов, должно хватить!
– Да хватит-то, оно, хватит, – сомневался осторожный Хэнкс, – но ляжет ли корвет, и как ляжет.
– Как завалим, так и ляжет.
– На берегу это было бы просто. Но он полностью затоплен. Цеплять за мачты – мачты вырвет. За борта – произойдет то же самое, только еще быстрее. Сопротивление воды нам помешает…
– Зато поможет прилив. Смотри, как наклонены верхушки мачт. Корвет уже сам готов лечь, нам нужно только чуть-чуть ему помочь, подтолкнуть в нужную сторону.
– Сколько канатов? – сдался Хэнкс.
– Не меньше пятнадцати: по семь-восемь с каждой стороны. Тянуть будут все.
– Канаты могут лопнуть…
– Ну, лопнут, что с того. Другие привяжем, – Ричмонд не сомневался ни в чем, – веревок тут хватает. Или ты планируешь использовать их по-другому? – и так как Хэнкс непонимающе уставился на него, Ричмонд пояснил, – раздать их ребятам, чтобы к вечеру сами повесились? Нет? Я почему-то так и думал. Тогда найди мне хороших ныряльщиков, оба моих нырнули вместе с «Конем» прямо к морскому дьяволу, как всегда не вовремя.
– Может быть, попросить отца Дуга, пусть организует молитву, и чтобы все исповедовались? – осторожно предложил Хэнкс.
– А толстомясый жив? – удивился Ричмонд, – я его не видел. Конечно, пусть сделает это, лишним не будет. И, вот еще… Я хочу, чтобы он отслужил заупокойную службу.
– По погибшим? Это уже сделано, – Хэнкс одобрительно взглянул на Ричмонда, – сразу, как закончился бой.
– Да нет, не по ним, – Кларк стер ладонью линии на песке, уселся поудобнее и вытянул ноги. На Хэнкса он старался не смотреть, и помощник Волка с удивлением сообразил, что «господин Ричмонд» как будто чем-то смущен. Это было настолько несвойственно самоуверенному капитану, что Хэнкс притих, ожидая каких-то запредельных откровений.
– Перед тем, как выйти к лагерю, – осторожно начал капитан, – я заблудился в пещере. Основательно заблудился, остался без света и воды…
Рассказ получился коротким, хотя Ричмонд часто и надолго умолкал, соображая, как не прослыть сумасшедшим и избежать даже намека на спрятанные дублоны. От этих нестыковок он прозвучал, как байка. К концу Ричмонд и сам усомнился, а была ли вообще фигура в белом. Но Хэнкс, похоже, принял все за чистую монету. Помощник Волка серьезно покивал, что-то соображая про себя, и пообещал прислать отца Дуга ближе к вечеру. На этом и расстались.
Хэнкс деловито отправился по своим хозяйственным надобностям, а Ричмонд, черпая сапогами белейший песок побрел, ища уединения, к небольшому и редко посщаемому месту на пляже. Редко, потому что корсары, при всей своей верности братьям и побратимам, вовсе не были сентиментальными, и небольшое кладбище, устроенное сразу за бруствером, всего три могилы, по числу команд, по большей части пустовало. Похоронные команды не стали перенапрягаться, устраивая для каждого погибшего отдельное ложе скорби. На грубых деревянных крестах были выведены насколько возможно прямые и читаемые надписи: «Стейк» – 46 «Морской Конь» – 42, «Королева Мария» – 53. Три больших креста, видимо, означали, что здесь же упокоились и капитаны. По иронии судьбы, один крест отмечал смерть его, Ричмонда Кларка, капитана «Морского Коня». Первым порывом было это исправить… Но потом он решил, что так даже лучше. Если кто-то дотошный и будет его искать, то поиски приведут лишь к могиле на острове, и здесь же закончатся. «Коня» больше нет, а значит… А вот это ничего не значит. Как и пояс с жалкими крохами того, что в мыслях Ричмонд уже привык считать своим. Неделимым.