Дежурный подбежал к старшему надзирателю, отрапортовал
— Заключенные шестого отряда в полном составе, больных и отсутствующих нет. Отряд готов к приему пищи!
Рядом с надзирателем стоял невысокий худощавый человек с колючими близко посаженными глазками. Он молча наблюдал за рапортом, и когда надзиратель пошел вдоль строя, молча двинулся рядом. Надзиратель остановился перед заключенным с номером М8906, осмотрел его.
Заключенный, подросток, лет пятнадцати, смотрел на пряжку ремня надзирателя.
— Назовись!
— Заключенный номер эм весемьдесят девять ноль шесть, — глухо отрапортовал подросток, не поднимая глаз.
— Статья? Почему не полностью рапортуешь?
Парень рукавом протер нос.
— Статья шестьдесят два — пункт первый.
Сопровождающее надзирателя штатское лицо скучающе поглядело на подростка. А надзиратель повернулся к дежурному:
— Ведите отряд на завтрак, а восемьдесят девятый придет позже.
Барак опустел. Заключенные с любопытством осматривали щуплую фигуру, один даже попытался что-то сказать, но сосед ему закрыл рот рукой.
Надзиратель уступил место штатскому, и тот, указав заключенному на его нары, сказал:
— Садись, поговорим.
Мальчик сел, спрятав пальцы между коленей — на языке магов — не колдую.
— Статья шестьдесят два, — сказал штатский, — это убийство, — мальчик кивнул. — первый пункт — непредумышленное. Я все знаю, ты сам пришел в деканат и доложил о несчастном случае. Ты — не сдержался, разозлился на учителя и тот сгорел заживо. Суд учел все смягчающие обстоятельства, но у погибшего учителя осталась семья: жена и две дочки… поэтому суд постановил тебе работать на каторге, пока они не вырастут. — Мальчик снова кивнул. — Мама приезжает?
— Да.
— Сколько тебе еще сидеть?
— Девять лет.
— Немало.
— Я сам виноват.
— Хорошо, что ты это понимаешь. Но ведь и учитель виноват? Он ведь совсем незаслуженно поставил тебе низкую оценку. Правда?
Подросток поднял сухие глаза на штатского, они встретились, и тот почувствовал совсем не детскую мудрость во взгляде.
— Нет… никакие оценки не стоят жизни. Если б я мог все вернуть назад…
Штатский кивнул. Подросток ему понравился, однако на костистом лице его почти не отразилось симпатий. За два года каторги мальчик повзрослел быстрее своих сверстников. Он, не отводя глаз, сказал:
— У тебя есть шанс, если не вернуть жизнь учителю, то полностью рассчитаться с долгом перед его семьей и заслужить почести перед императором. Он готов простить твое преступление. Однако, это нужно заслужить. Ты хочешь?
Мальчик пожал плечами.
— У меня есть выбор? Если б я тогда сдержался, сейчас, может быть, уже учился в Университете Саармэ. Если меня реабилитируют, я смогу поступить?