Шерстяные штаны я запихнула в сумку. Были в куче еще и кожаные, но их я отбросила после некоторых размышлений — что-то не улыбалось мне в них часами просиживать в седле.
Я попросила у Оленны иголку с ниткой и села со свечой к узенькому окошку-бойнице перешивать жилетку. К моему удивлению у нас в наличии оказались еще и ножницы. Дело пошло.
— И куда же вы вот так поедете? — Оленна примостилась рядом, и я поняла, что она решила снова попробовать меня отговорить. — Убьют вас, а то и чего похуже.
Я поморщилась. Только такими причитаниями мне сейчас настрой и поднимать.
— Пойди лучше скажи, чтоб мне лошадь к рассвету приготовили, — не зло (сдержалась), а вполне добродушно сказала я.
— Какую?
О, господи! Откуда мне знать, какую?! Ведь мои лошади, вроде, как и не мои вовсе.
— Повыносливей которая. Пусть конюх сам выбирает.
Оленна странно на меня покосилась, но из помещения вышла молча.
Когда она вернулась, я отослала ее спать, а сама закончила перешивать жилетку и стала глядеть в окно на мутную луну в небе. Сон не шел совершенно. В голове роились какие-то мысли, но ни одна не обдумывалась долго. Они скользили словно тени по стенам, беззвучные и бесплотные. Не думалось ни о Владе, что лежит в коме там, в настоящем мире, ни о предстоящем путешествии, неизвестно что сулившем, ни о себе самой. Только где-то на заднем плане свербило: " не пропустить бы рассвет".
Так я и сидела при свете свечи, а потом, когда она уже догорела, в полной темноте, пока небо не стало неуловимо сереть и не пришло время собираться.
Я завязала волосы в хвост на затылке, чтобы не мешались, и стала одеваться. В зеркале, конечно, всего не разглядишь, но вид получился довольно потешный. Вовремя спохватившись, стала снимать с себя драгоценности: кольца, браслеты, серьги. Оставила только кулон на тонкой цепочке, вытащенный из шкатулки. Странный он какой-то. Вдруг не просто так понравился?
В комнату вошла заспанная Оленна. Наверно, будить собралась. Впрочем, тому, что я уже встала, удивилась несильно. Только робко и молча протянула мне перчатки из тонкой кожи, да сунула в сумку гребень для волос. Гребень — это хорошо, сама я о нем что-то и не вспомнила. Но перчатки то зачем? Ладно, там увидим.
— Спасибо, — неловко сказала я, — пойдем к конюшням. Пора уже.
Ей богу, как на войну отправляюсь! Прям сейчас расплачусь.
Во дворе никого не было. Видимо, все же я поторопилась. Ну, ничего пообщаемся с животным миром, то есть присмотримся к лошади. Были у меня небезосновательные опасения, что не все здесь окажется гладко.
Лошадь мне вывели рыжую. "В масть", — подумала я. Зверюга косилась на меня недоверчиво, наверно, и я на нее тоже. Так бы мы и пялились друг на друга, если бы Оленна не сунула мне в руку кусочек сахара и чуть ли не силой не отвела к лошади. Кобыла обнюхала мою протянутую ладонь, а затем взяла сахар шершавыми губами. Первый контакт был налажен.