Кошки не плачут (Сэнь) - страница 103

— Простите меня, Шеба, — прошептал он едва различимо. В следующее мгновение что-то острое кольнуло мою шею пониже уха, и мир, скрутившись до размера иголочного ушка, погас.

* * *

Хрипловатый, завораживающий голос Мэтти Хикс ворвался в мои уши раньше, чем глаза обрели способность видеть. Я знала эту песню. Она нравилась Рэй, а все, что нравилось Рэй, вынуждена была слушать и я.


Не гуляй по снам моим,

Ты — незваный гость.

Гладит ветер черный дым

Шелковых волос…


Ливень душу наполняет.

Ты уходишь прочь…

Кошкой черною гуляет

По карнизу ночь.


И любовью я смиряю

В сердце своем злость.

Приходи — и погуляем,

Мой незваный гость…


Песня смолкла, сменившись негромким бормотанием смутно знакомого голоса, потом зазвучала другая композиция, и я поняла, что где-то включено радио. Еще не открывая глаз, я медленно перекатилась на бок и попробовала шевельнуть рукой. Получилось ее даже поднять — хотя спина отчаянно протестовала. Было странное чувство то ли похмелья, то ли не до конца прошедшего опьянения — лежа на боку с согнутыми в коленях ногами, я не могла избавиться от ощущения «болтанки». Словно я не двигалась и в то же время куда-то падала, причем так стремительно, что тошнота подступала к горлу. Ах, да — и было жутко холодно.

Я все же заставила себя открыть глаза. Пару минут я привыкала к полумраку, пытаясь понять, где нахожусь.

Это было явно подвальное помещение, довольно просторное и даже не слишком обшарпанное. Ровно посередине его разделяла решетка, по одну сторону которой оказалась я. Лежала я, как выяснилось, на голом каменном полу, оттого-то так и замерзла. Куртку я оставила на аллее в парке, а тонкая шерстяная водолазка не спасала от промозглого холода. Высоко над моей головой в стене было прорублено крошечное квадратное окошко, сквозь которое пробивался лунный свет и неровным кругом ложился на пол рядом со мной. За гранью круга, в густой и какой-то вязкой темноте, похоже, был еще кто-то, — кто-то, напуганный настолько, что забился в угол. В ту сторону я взглянула лишь мельком — мое внимание привлекла компания, разместившаяся по другую сторону решетки.

Прямо напротив клетки, в которой я очнулась, в большом кресле вальяжно развалился Линн Зейн собственной персоной. Белые волосы неряшливо падали на виски, впрочем, ничуть не умаляя мрачной красоты вампира. Черная шелковая рубашка, застегнутая лишь на одну пуговицу, и такие же черные брюки лишь оттеняли белизну этих волос и аристократическую бледность кожи. Лиловые глаза светились в полумраке.

За его спиной, скрестив руки на груди, застыл Эжен — лицо непроницаемое, как у статуи, но губы сжаты так плотно, что совсем побелели. По бокам от него стояли навытяжку мои знакомцы из парка — длинноволосый и коротышка, как я их про себя окрестила. Девчонки с ними не было — ее вообще уже не было на этом свете. Моими стараниями. Черт, да мне, кажется, понравилось убивать!..