— Что ты со мной так… Как с бомбой замедленного действия? — обиделся Кобылин. — Как будто я в любой момент могу взорваться?
— А ты такая бомба и есть, — отозвался Борода. — Ты уж поверь, я много охотников видел. С виду тихий доходяга, а потом как полыхнет… Можешь ты взорваться, очень даже можешь. И использовать тебя в качестве наживки — глупость неимоверная. Хреновая из тебя наживка. А вот в других делах пригодился бы.
— И пригожусь еще, — с затаенной угрозой пообещал Кобылин.
— Наживка, — Борода хихикнул. — Ох, не завидую я тому, кто на нее клюнет.
— Да ладно тебе, — протянул Кобылин, окончательно смутившись. — Я просто достал…
— Все, — отрезал Борода, прислушиваясь к тихому гудению, доносящемуся из недр его огромной куртки. — Потом поговорим. Сейчас — идем. И помни — никакой самодеятельности. Слушай только меня и держись ниже травы тише воды. Идем.
Когда охотник повернулся, Кобылин быстро вытащил пистолет из кармана, сунул за пояс на место дробовика.
* * *
Вход в бар больше напоминал лаз в подвал: прямо с улицы вниз вели узкие каменные ступеньки, уходящие под дом. Спускаясь следом за охотником, Алексей внимательно осматривал каменную кладку стен — никак не мог понять, новая ли это отделка или входу в подвал столько же лет, сколько и самому дому.
Внизу оказалась крохотная площадка с широкой черной дверью из дерева. Над ней горела крохотная лампочка, не столько освещая вход, сколько подчеркивая окружающую тьму. Медная ручка, отполированная сотнями прикосновений, тускло блестела в полумраке. Алексей машинально посмотрел наверх, чтобы прочесть вывеску, но никаких надписей ни на двери, ни на притолоке не обнаружил. По спине скользнул неприятный холодок — то ли отголосок вечерней прохлады, то ли отзыв на неприятный комок, застывший в животе куском льда. Кобылин невольно прикоснулся к рукоятке пистолета за поясом и едва не вскрикнул — показалось, что в мертвом железе бился пульс.
Григорий обернулся, приложил палец к губам. Кобылин кивнул, и охотник взялся за медную ручку. С заметным усилием он распахнул тяжелую деревянную дверь и шагнул в облако табачного дыма. Алексей шагнул следом, запутался в черных занавесях, закрывавших вход, и ввалился в бар, едва не сбив охотника с ног.
За черными занавесями обнаружилась деревянная площадка с грубыми деревянными перилами. Ступеньки вели вниз, в огромный зал, занимавший едва ли не половину подвала под домом.
В зале было довольно темно — свет шел только от простых лампочек, свисавших с потолка на длинных проводах. Все свободное пространство было уставлено длинными деревянными столами и лавками, сделанными так же грубо, как и лестница. В центре, там, где было светлее всего, за столиками сидели люди. Остальной зал терялся в темноте, и Кобылин никак не мог разобрать — есть ли в баре еще посетители или десяток людей за центральным столиком это все, кто сегодня ночью решились прийти в это мрачное местечко.