Он принялся всхлипывать и хватать ртом воздух, чтобы протолкнуть кислород в казавшееся перетянутым горло. Кто-то дернул за ручку дверцы, и он увидел перекошенное от ужаса лицо женщины. Двигалась она как-то странно, покачиваясь, и он с изумлением почувствовал запах другой женщины — той, что сохранилась в его памяти. От ее рта, кожи и одежды шел тот же резкий запах. А мягкий уже исчез. Его вытащили наружу, и он понял, что женщина появилась из второй машины, той, что на них налетела. Женщина обошла вокруг, чтобы вытащить сестру, и он ее тщательно разглядел. Ее лица он никогда не забудет.
Потом посыпались вопросы. И такие странные.
Их спросили: «Откуда вы?» Они ответили: «Из лесу» — и не поняли, почему ответ вызвал на лицах такую растерянность. «Хорошо, но откуда вы взялись до того, как оказались в доме в лесу?» Они удивленно смотрели на спрашивавших, не понимая, что же те хотят узнать. «Из лесу», — только и могли они ответить. Конечно, иногда он думал об ощущении соли и о кричащих птицах. Но ни о чем таком не сказал. Ведь единственным, что он на самом деле знал, был лес.
О годах, последовавших за вопросами, он, как правило, старался не думать. Знай он, каким холодным и злым окажется внешний мир, он ни за что не стал бы упрашивать ее взять их за пределы леса. Он бы с радостью остался в маленьком домике, вместе с ней и сестрой, в их мире, задним числом казавшемся столь прекрасным. При сравнении. А так ему пришлось жить с чувством вины. Ведь причиной случившегося стал он. Он не поверил в то, что является неудачником, что притягивает несчастье к себе и другим. Поэтому вина за мертвый взгляд ее глаз лежала на нем.
В последующие годы единственной поддержкой ему была сестра. Они совместными усилиями противостояли всем тем, кто пытался сломить их, сделать такими же отвратительными, как окружающий мир. Но они были другими. Вместе они были другими. Во мраке ночи они всегда находили утешение, и им удавалось забыть об ужасах дня. Его кожа вплотную к ее. Ее дыхание, слитое с его.
И в конце концов он нашел способ разделить вину. И сестра всегда оказывала ему помощь. Всегда вместе. Всегда. Вместе.
По церкви разнеслись первые такты свадебного марша Мендельсона. Патрик почувствовал, что у него пересохло во рту. Он взглянул на стоящую рядом Эрику и поборол просившиеся наружу слезы. Всему есть предел — нельзя же идти к алтарю, рыдая. Просто он был безумно счастлив. Патрик сжал руку Эрики и получил в ответ широкую улыбку.
У него не укладывалось в голове: она так красива и стоит рядом с ним. На секунду перед глазами всплыла его первая свадьба, когда он женился на Карин, но воспоминание столь же молниеносно исчезло. Что до него, так этот раз — первый. Настоящий. Все остальное было только генеральной репетицией, окольным путем, подготовкой к тому, чтобы пойти к алтарю с Эрикой и пообещать любить ее в горе и в радости, пока смерть не разлучит их.