— Лежит, говоришь? Значит, тащить придется, – затосковал Сашка. – Может, подманить получится? А? У меня спина ни к черту. Болит, зараза. Ничего не помогает.
Каждый раз, когда появлялась возможность физически потрудиться на благо коллектива, Сашка вспоминал про свою больную спину. Его жалобы за много лет стали такими привычными, что их никто не слышал.
Мне кажется, даже он сам произносил свои заклинания автоматически, исходя из неведомых ритуальных соображений. Мы привычно облачились в грязные рабочие халаты, покрытые бурыми пятнами засохшей крови, и натянули на руки вонючие резиновые перчатки. Без этих защитных средств работать с отбросами общества было совершенно невозможно. В свое время нам хотелось обзавестись респираторами или лучше изолирующими противогазами, но из соображений конспирации от них пришлось отказаться. Слоняющиеся по заброшенному дому люди в дыхательных масках могли вызвать ненужный интерес у горожан и окончательно распугать лабораторный материал.
Идти вниз было гораздо легче, чем карабкаться наверх, и уже через пять минут мы с Александром придирчиво осматривали «кролика». Бомжик выглядел достаточно разумным, чтобы его мозг оказался в состоянии сымитировать передачу ментального сигнала в прошлое. К сожалению, никто, кроме людей, не способен породить полноценный сигнал. Именно поэтому у нас не было иного выхода, кроме как использовать в работе человеческий материал. Имелось у нас и еще одно оправдание, избавлявшее от звания палачей и убийц. В результате наших опытов этот мир должен был исчезнуть, а в ином мире, который мы создадим, этот несчастный бродяга станет архитектором, писателем, квалифицированным рабочим или крупным конструктором и никогда не узнает, что в некоей несуществующей реальности он умер в страшных муках. Разве что будет иногда видеть свою нереализованную судьбу в ночных кошмарах.
Будущий крупный конструктор недовольно заурчал и даже попытался лягнуть Титова ногой.
— Ну, как? – с надеждой поинтересовался я. – Годится?
Перспектива искать где-то еще один образец меня совсем не радовала.
— Ему недолго осталось. – Александр потер свой подбородок рукой в той самой перчатке, которой только что трогал бомжа. – Наша тонкая душевная организация нисколько не пострадает. Мы всего лишь избавим божью тварь от мучений. Будущему будет не стыдно за нас.
Бомж взбрыкнул ногами, взвыл и попытался встать.
Титов ему помог, я, в свою очередь, подпер нашу жертву с другого бока, и вместе мы сумели придать ей положение близкое к вертикальному.
— С чего ты взял, что моя душевная организация пострадает? Думаешь, они вызывают у меня сочувствие? – прокряхтел я, пытаясь погасить циклические колебания «кролика».