Она ненавидела себя за слепое, поглощающее чувство безнадежности, за то, что не могла дать себе имя и осознать себя личностью. Это помогло бы, совершенно точно, это вернуло бы ей самообладание. А тишина была столь глубокой и даже гулкой, что слышно было собственное дыхание.
— Эй… — прошептала она и тут же сжала губы, паникуя, трепеща от безраздельного ужаса. Он так выматывал ее, так изводил. Ей было холодно. Все время холодно и страшно. Она никого не видела, не слышала, и даже не смогла мысленно нарисовать место, в которое попала. Она лишь засыпала и просыпалась, понимая, что не голодна и не испытывает естественных потребностей.
Ненормально, ирреально, чудовищно и то, лишь потому, что с некоторых пор, она стала понимать значение слов. Внезапно ей пришло в голову, что кто-то стирает ее личность каждый день, лишая прошлого и будущего. Кто-то превращает каждое сегодня во вчера, чтобы нельзя было прийти в себя и осознать реальность, ту, лежащую за темнотой. Хотелось плакать навзрыд, жалобно и тоскливо, чтобы хоть кто-то появился из мрака и утешил ее, обнял, прикоснулся. Боже, пусть ее ударят, пусть закричат. Любая пытка, казалось мягче по сравнению с состоянием вечного небытия.
Она закрыла лицо руками и, покачиваясь, звала, обращаясь к неизвестности. Ее губы шептали единственное имя, что возвращалось к ней раз за разом, ни о чем не рассказывая, но внушая слепую, безумную надежду: "Янат, Янат, Янат, Янат".
— Янат… — шантиец заморгал. Он даже засомневался, что действительно слышал зов, а не почудилось-померещилось ему шепотком в ночи белая горячка. Немудрено, после такого то приключения. Он испытывал запоздалое раскаянье, острое и болезненное. К тому же взметнулась, захлестнув колючим ворохом тревоги, понимание — тупостью своей, опять таки эгоизмом, он угробил не только себя, но и друга. Ян застонал, схватившись за грудь, чувствуя глухую, тянущую боль. Раньше, у него никогда не болело сердце.
Он затравленно глядел по сторонам, таращил глаза, правильнее сказать. Тьма, хоть глаз выколи. А еще тишина и страх, тонкими иголочками впивающийся в тело. Не за себя, другого.
Ян даже не чувствовал, что одежда на нем мокрая. Вспоминал, как катился кубарем по склону, убегая от купина, как потянула за ноги вниз некая тварина, как кончился в легких воздух и накатила волной паника. А потом…он нахмурился, пытаясь восстановить ускользающие обрывки событий. Вроде как навья, а в том, что это она, Ян практически не сомневался, прижала к его губам пузырь, в котором был воздух. Он вдыхал этот воздух, а сам как сквозь толстое-толстое одеяло чувствовал, а вернее, словно бы слушал слова-образы, дублирующиеся в голове картинками. "Не бояться, не дергаться, позволить увлечь себя вниз. Там, дальше берег над водой, пещера с воздухом, спокойнее". Потом…что там было потом? Янат растерянно провел ладонью по губам там, где их трогали пальцы навьи.