Когда лодка вплыла в подземное озеро, он был поражен и восхищен масштабом, величием открывшейся картины. Однако выражение его лица мало чем отличалось от постной физиономии русалки.
Река плавно вынесла путников на середину водоема, где течение замедлялось, позволяя полюбоваться открывшимся зрелищем. На стенах пещеры росли грибы, светящиеся преимущественно голубым и белым. Их количество снова увеличилось в разы, и тусклое освещение естественных тоннелей из которых они только что выплыли, показалось черными норами, в сравнении с сиянием сводов пещеры, поднимающихся высоко над водой. Все вокруг казалось залитым бело-голубым светом.
Ян задрал голову, его увлекала причудливая игра теней на потолке. Он видел отраженные блики воды, создающие дрожащие текстуры на стенах, полупрозрачные, с необычными контурами. Сталактиты всех форм и размеров спускались с потолка пещеры наплывами, свисали острыми скосами, массивными сосульками, закручивались изящными спиралями или наползали на стены полупрозрачными подтеками. Кипельно белые наросты в отраженном свете голубых грибов выглядели архитектурными творениями безумно талантливого художника, сумевшего вдохнуть особую жизнь в камень. Они сплетались композициями, создавали мир иллюзий, обмана и тишины, нарушаемой лишь звуком текущей воды.
Навья достала из лодки весло и, активно работая им, направила лодку к берегу, выступающему узкой, неровной полосой.
Надводная часть пещеры оказалась совсем небольшой, правда, в глубине ее, в противоположной от воды части, Ян разглядел черные пятна, видимо, какие-то ходы. Он подумал о потенциальной опасности, исходящей от них, но русалка беспокойства не проявляла, и он тоже позволил себе немного расслабиться.
Вообще-то Янату показалось странным поведение девушки. Как будто она бывала здесь раньше, так привычны и уверены были ее действия. Шептунов какое-то время внимательно наблюдал за аборигенкой, не скрывая особо своего интереса. Тем более, если она могла прочесть его мысли, такие потуги теряли всякий смысл. Она молчала, Янат тоже не стремился к разговору. Ему хотелось есть.
Он нахмурился, невольно сдвинув брови к переносице. Собственная рассеянность начала его раздражать. Было тревожно, но почему Ян не мог понять. С момента отравления его постоянно преследовала тревога и какое-то смутное ощущение невольной сопричастности. Кошмары начали сниться Яну еще до происшествия с купином, и он прочно связывал их с излучением Нави, вызывающем нарушения в психике людей. Свои же нынешние переживания он посчитал логическим завершением пережитого, однако совсем откинуть в сторону не спешил. Интуиция часто выручала его в прошлом, и поэтому Ян охотно прислушался к советам подсознания. Оно настаивало на осторожности, даже предвзятости, хотело, чтобы они не останавливались дольше положенного в этом красивом и опасном месте.