— Я, госпожа, знал об этом раньше, но, как иностранец, не придал Ченстохове того значения, которое имеет в глазах поляков этот город, я даже не сказал вам ничего. Иногда в большой войне какая-нибудь малая крепость вовремя устоит, отобьется от нескольких штурмов, такое ведь может случиться, обычно этому не придают значения.
— А ведь для меня это была бы самая прекрасная новость!
— Теперь я вижу, что поступил неверно, потому что, как я начал понимать, все, что последовало за этой обороной, очень важно и может повлиять на ход целой войны. Однако вернемся к подлясскому походу князя, тут совсем другое дело. Ченстохова далеко, Подлясье близко. А когда князю везло, вы помните, госпожа, как быстро приходили новости… Верьте мне, госпожа: я человек молодой, но я с четырнадцати лет солдат, и опыт говорит мне, что это молчание плохо кончится.
— Скорее всего хорошо, — ответила девушка.
А Кетлинг на это:
— Пусть будет так!.. Через полгода моя служба заканчивается!.. Через полгода моя присяга теряет силу!
Несколько дней спустя после этого разговора пришли наконец известия.
Их привез пан Бес, по гербу прозываемый Корень, а при дворе Богуслава известный как Корнутус[149]. Это был польский шляхтич, совершенно обыностранившийся, поскольку он чуть ли не с подростков служил в чужеземных войсках и напрочь забыл польский язык, по крайней мере, говорил он, как немец. Душа у него тоже была чужеземная, поэтому он сильно привязался к князю. Он ехал с серьезным заданием в Кенигсберг, а в Таурогах задержался только на отдых.
Браун с Кетлингом сразу же проводили его к Оленьке и Анусе, которые теперь жили и спали бок о бок.
Браун вытянулся во фрунт перед Анусей, после чего обратился к пану Бесу и сказал:
— Это родственница пана Замойского, калушского старосты, поэтому и князя, который велел оказывать ей всяческое уважение, и она пожелала услышать из уст личного свидетеля все новости.
Пан Бес, в свою очередь, выпрямился по-уставному и ждал вопросов.
Ануся ничуть не возражала против своих родственных связей с Богуславом, поскольку ее тешили военные почести, так что она показала ручкой пану Бесу, чтобы он садился, и, когда он сел, спросила:
— Где сейчас находится князь?
— Князь отступает к Соколке, даст бог, удачно! — ответил офицер.
— Ваша честь, только говорите истинную правду, как его дела?
— Я говорю истинную правду, — ответил офицер, — и ничего не утаиваю, предполагая, что ваша милость в своей душе найдет опору, чтобы выслушать и не очень приятные новости.
— Я найду! — отвечала Ануся, постукивая каблучком о каблучок под платьем от удовольствия, что ее назвали «ваша милость» и что новости «не очень приятные».