Тут голос рассказчика пресекся, и Тирант, вздрогнув, очнулся от своей задумчивости. Он увидел, что по серому некрасивому лицу гонца, по длинным продольным морщинам медленно сползают слезы. Зрелище это показалось севастократору отвратительным, и он подумал о том, что у молодых и страстных людей слезы округлые и если не льются из глаз обильным потоком, то прыгают, точно живые, и цельными каплями падают на пол. У старых же, слабых и отчаявшихся людей слезы бессильны, и они тянут за собой след, подобно слизняку или улитке, и постепенно расточаются, не добравшись даже до подбородка.
— Что же герцог Роберт? — спросил император, озабоченный молчанием гонца. — Говорите нам все, друг мой, ибо дурная весть рано или поздно найдет для себя крылья и доберется до нашего слуха.
— Не знаю, каким вы назовете это известие, дурным или хорошим, — возразил гонец. — Герцог Македонский спасся. Утомленный тяготами битвы, он тайно бежал с поля боя и вернулся в Пелидас. С ним ушли все, кому удалось уцелеть. Теперь город Пелидас осажден. Хуже того, под стены этого города явились сам Великий Турок и с ним многие его союзники, в том числе некоторые маркизы из Генуи и Ломбардии. И намерения Великого Турка таковы: он хочет взять Пелидас, захватить герцога Македонского и всех оставшихся с ним сеньоров, а затем осадить Константинополь и… — Гонец осекся, ибо остальные намерения Великого турка представляли собою сплошное кощунство.
Император понял это и не стал настаивать на продолжении.
— Сколько припасов осталось в Пелидасе? — спросил он.
— Мне было велено сообщить вашему величеству, что герцог Македонский в силах продержаться не более месяца, — был ответ.
Тирант понял, что настало для него время также задать кое-какие вопросы и уточнить обстоятельства дела, прежде чем начинать разговор о дальнейших действиях.
— Скажите, рыцарь, — обратился севастократор к гонцу, тщательно скрывая свою неприязнь, — сколько воинов погибло в том сражении?
Гонец ответил:
— Согласно подсчетам, мы потеряли убитыми в бою, погибшими при переправе и взятыми в плен одиннадцать тысяч двадцать два человека.
Стало очень тихо. Тирант смотрел на императора, а тот, совершенно посерев от горя, молча кусал губы. Потом император сказал:
— Итак, севастократор, прошу вас в самом скором времени выступить с войском на подмогу герцогу Македонскому. Вы должны освободить Пелидас, иначе мы все обречены. Я хочу, чтобы вы собрались в течение пятнадцати дней.
— Ваше величество! — горячо возразил Тирант. — Разве можно ждать целых пятнадцать дней? К этому сроку Пелидас уже падет. Быть может, турки вынудят герцога Македонского дать еще одно безнадежное сражение. Нет, нельзя медлить так долго. Мы выступим тотчас же. Следует оповестить всех наших солдат, ополченцев и наемников, чтобы они явились в казначейство за своей платой и были готовы выйти навстречу врагу уже через шесть дней.