Болезненная судорога исказила лицо Шабе. Этот звон напомнил ему то, что хотелось забыть и никогда не вспоминать. Но память упрямо возвращала его в прошлое, в далекое прошлое.
Это было сорок — сорок пять лет назад. И сейчас Шабе увидел себя как бы во сне: в сновидении более живом, реальном и горестном, чем нынешняя действительность.
Вот он в тюремной камере — волосы у него еще черные, длинная всклокоченная борода. Он смотрит в зарешеченное окно и ритмично стучит ложкой.
Шум усиливается — точно так же выражают протест заключенные в других камерах.
Из глубины коридора доносится приближающийся звук тяжелых шагов. На мгновение звук затихает, и тотчас раздается выстрел. Так повторяется несколько раз, пока звуки тяжелых шагов, выстрелов и ударов ложек о решетку, чередуясь все быстрее и быстрее, не сливаются во все более оглушительную, мучительную какофонию.
Шабе вздрогнул, когда официант подал ему заказанный бифштекс.
Он медленно принялся за еду, на лице его отражалось недовольство. Отпил глоток красного вина. В это время Мерилен, выпив вторую порцию мартини, увидела человека, которого ждала. Это был Питер Уэйн.
Пока он приближался, она рассматривала его. Тридцать пять лет, хорошо сложен, шатен, правильные, яркие черты, умное лицо. Весьма недурен.
Уэйн подошел к столу и поцеловал ей руку.
— Извини за опоздание, Минни.
Она не возражала, если Питер иногда называл ее Минни.
Он взглянул на часы, был уже второй час, и не оставил без внимания два пустых бокала на столе.
— Два мартини из-за опоздания. Не страшно.
Уэйн сделал знак официанту и сел за стол.
— Ты до сих пор был в офисе? В субботу?
— Да, возникло одно непредвиденное обстоятельство, дорогая.
Она помолчала, ожидая, пока Уэйн закажет еще два мартини.
— Значит, поездка в Позитано отменяется?
— Мне жаль.
Стараясь скрыть огорчение, она принялась изучать меню.
— Но пообедать ты хоть успеешь?
Уэйн покачал головой:
— Неприятности. Неожиданно.
— Надеюсь, ничего страшного?
— Нужно встретить одну торговую делегацию. Нигерийцы. Прилетают сегодня. — Он опять взглянул на часы: — Совсем скоро.
Мерилен была невозмутима.
— Не веришь?
— Почему я должна тебе не верить? — сдержанно ответила она.
Уэйн улыбнулся: ему нравилось пробуждать ревность Мерилен.
— Минни, это не женщина, уверяю тебя. Я никогда не дошел бы до этого.
— До чего?
— Чтобы отказаться от двух ночей с тобой в Позитано. Ты была у парикмахера?
— Заметно?
— Да… — Он быстро поправился: — Нет… — и рассмеялся. — Всегда попадаю в подобные ловушки. Прости меня. У тебя чудесные волосы, ты сама любовь, Минни. Я любуюсь тобой. Еще ни одна женщина не вызывала у меня такого восторга. Поедешь в Позитано одна?