– Анатолий Максимович, но врага ведь не переделаешь, на другую дорогу не направишь.
– Врагами не рождаются, Юсуф, врагами становятся. И от нас с тобой, между прочим, зависит, сколько их будет у нашей страны, каких и где. Человек ведь не сам себя делает. Сложно это, брат, очень сложно. Помню я… – Не договорив, Анатолий Максимович резко поднялся, неслышно шагнул к двери купе, распахнул – в проходе никого не было. – Заболтались мы с тобой, Юсуф-джан, – недовольно проворчал он, возвращаясь на свое место. – Давай-ка будем ужинать.
Но затронутая Юсуфом тема, видимо, всерьез заинтересовала Волкова. Взрезав карманным ножом жестяную крышку, он снова отставил консервы и несколько непоследовательно продолжал:
– Я вот сейчас газету смотрел – тревожно в мире. То здесь, то там на нашу страну огрызаются. А что, наши соседи по собственной инициативе лезут в свару? Думаю, нет, по чужой, заморской указке стали они нашу силу пробовать. Но уж если удается целую страну на авантюру, бессмысленную, кровавую, толкнуть, то отдельного человека, вроде нашего нарушителя, куда как проще. Тревожно, тревожно в мире, Юсуф. Старт мы взяли неплохо, только борьба эта не спортивная. Жестокая борьба, кровавая. И противник упорен. Не вышло в одном, пытаются в другом месте накалить обстановку. Сейчас берутся за наши края. Сам знаешь, как классовая борьба в Азербайджане обострилась, а ведь до тридцатого года в здешних деревнях много спокойней было.
– Анатолий Максимович, а почему раньше кулаки только втихую решались вредить, а теперь открыто, с оружием выступают, банды организуют? Ведь Советская власть их с самого начала ограничивать стала.
– Теперь иностранные разведки у нас разве что на кулака и могут рассчитывать. Изо всех сил стараются они раздуть бандитизм, хоть этим нам навредить. Взять хотя бы случаи с засылкой людей в помощь кулацкой банде, о которой Орлов говорил.
– Значит, выводит, Анатолий Максимович…
– Выходит, Юсуф, – твердо прервал его Волков, – что пожуем мы сейчас да приляжем на часок-другой. С вокзала прямо в управление ехать придется, а когда оттуда выйдем, никому не известно.
ГЛАВА IV. ЧАЕПИТИЕ, ПРЕРВАННОЕ ТЕЛЕГРАММОЙ
Поезд приходил в Баку ночью. Поздние пассажиры быстро схлынули с перрона, растворившись в полумраке плохо освещенных переходов. Волков и Мехтиев выходили из вагона последними. На вокзальной площади, у здания, увенчанного четырехугольной, очень похожей на тюбетейку башенкой, их поджидал управленческий «бенц».
Анатолий Максимович глянул наверх – стрелки на подсвеченном, расписанном знаками зодиака циферблате показывали четверть второго. В обычных, неэкстренных, случаях сотрудников не встречали. «Гордеев ждет», – подумал он и, шумно вздохнув, распахнул дверцу.