Первые две недели после взрыва люди дежурили во дворах всю ночь, жгли костры, взрослые и даже дети, пока не начинали слипаться глаза, и родители не уводили их сонных или не уносили спящих. В одно из таких дежурств я увидела ту белую кошку. И хотя она была глухой, как это часто бывает у белых кошек, но от громких звуков и резких движений она прыгала на хозяйку и в страхе впивалась ей когтями в плечо. Когда я что-то спросила у хозяйки про кошку и теракт, у той едва не случился нервный срыв. Раньше эти двое жили через дорогу от того дома… Почти два месяца город буквально лихорадило. Той же осенью во всех домах двери подъездов стали железными с замками или домофонами. Не меньше года всех нервно передёргивало при упоминании трагедии. Многие из тех, у кого были деньги, уехали беженцами за границу…
А для нас с мамой хуже всего было то, что отец после этого начал сильно пить. Дело в том, что в первый же день после взрыва на развалинах того дома погиб его друг. Его придавило съехавшей плитой прямо на глазах у отца. Незадолго до этого дядя Саша, так звали друга, развёлся с женой. Забрав сына, «бывшая» уехала к матери в деревню. На нервной почве дядя Саша, эмчеэсовец с большим стажем, просто потерял бдительность. А отец во всём винил себя!
Это, правда, страшно, когда близкий тебе человек несколько дней подряд ничего не ест, а только пьёт в одиночку не меньше бутылки белой в день… Мы с мамой старались помочь ему победить зелёное зло, мы надеялись, что он вот-вот придёт в норму. Но ничего не помогало. Потом начались ни к чему не приводившие скандалы, слёзы матери от бессилия. И так продолжалось последние пять лет. Понимаешь, — Аля подняла на Робку глаза, полные слёз, — я очень люблю своего отца! Но я не могла больше всего этого выносить, я не могла всего этого видеть! Я сбежала оттуда, понимаешь, сбежала. Как бегут крысы с тонущего корабля. Я струсила! Я — трусиха и дезертир, понимаешь?
Алечка опустила глаза и на льняную салфетку полились крупные слёзы. Роб пересел рядом с ней, обнял её за плечи и поцеловал в мокрую от слёз щёку.
— Успокойся, пожалуйста! Это — неправда! Ты не струсила! Просто грустному настоящему ты предпочла светлое будущее. Ты сделала правильный выбор! И не забывай, что дети — это будущее их родителей! А если бы ты осталась с ними и их проблемами, у них бы не было будущего! А ещё, мне кажется, что если у тебя всё получится, то, возможно, твой папа бросит пить уже даже потому, что не захочет быть слабее собственной дочери. Ведь он — сильный человек, хоть и болен сейчас. Его надломило эмоциональное потрясение, значит, и вылечить его можно только положительными эмоциями. Ты можешь, и ты должна помочь ему исцелиться! А я как смогу буду помогать тебе!