— Где мои семнадцать лет? — с улыбкой пробормотал Аристарх Петрович вслед убегающему Робу.
Экзамены пробежали быстро, и группа под руководством Аристарха должна была ехать в Суздаль на пленэрную практику. Уже накануне поездки Роб подошёл к преподавателю и попросил его разрешить ему остаться на пленэр в Москве, пообещав, что он постарается и покажет такую Москву, которая ни в чём не уступит колоритным суздальским церквям. Педагог отнёсся к просьбе Роберта с лёгким удивлением и откровенным непониманием. Как можно было поменять сказочный старинный Суздаль на Москву, которая и так всегда с нами? Он говорил, что Роб по прошествии времени пожалеет о своём выборе и ни в какую не соглашался. Юноше ничего не оставалось, как открыть карты и признаться, что хочет совместить приятное с полезным — помочь Алевтине подготовиться к поступлению в училище и побольше времени провести с нею вместе. А уж своё обещание по поводу неожиданной Москвы он выполнит, даже если придётся в лепёшку расшибиться! Сердце седовласого мэтра оттаяло, и он пошёл навстречу Робу. Лишь лукаво поинтересовался, не будет ли эффект в корне обратным — он же прекрасно видел уровень работ Али на подкурсах, да попросил студента помнить о рациональном использовании свободного от чувств времени.
— О, сэр! Вы просто не знаете, что вы сейчас для меня сделали! — по-английски кивнув, сказал Робка и просиял.
Такой безмерной благодарности в глазах студента Аристарх не видел уже давно, в них действительно читалась готовность «расшибиться в лепёшку», чтобы выполнить обещанное. По-отечески похлопав Роберта по плечу, мудрый старец глубокомысленно изрёк:
— Ничего, хватит того, что я об этом догадываюсь! Дерзай, юнец безусый! Но смотри у меня! — погрозил он пальцем, размышляя о том, что он действительно рад за пацана, и немного не понимая, что же его так подкупает в Робке. Может, он просто вспоминал себя в те суровые годы его блокадно-военной юности…
Сколько километров натоптали Робка с Алей наперевес с этюдниками и планшетами по всей Москве, они не считали. Только к концу июня купленную в начале весны спортивную обувь новой назвать было уже нельзя. Их походы с Алей «в разведку» по Москве сослужили им добрую службу. Те городские виды, что они нашли ещё весной, когда деревья были ещё полуголыми, смотрелись в уже пышной зелени на алиных акварелях и масляных этюдах Роба просто здорово. Архитектурные зарисовки, построенные на контрастах графические пейзажи, неожиданные деревья из московских парков и скверов, смотревшиеся просто сказочно вырванными из привычного окружения. И, конечно же, церквушки и соборы Москвы, на которые ребята всегда старались смотреть нестандартно, не по-обывательски, а творчески, с любовью и восхищением. При этом Роб всегда ревностно следил за тем, чтобы их работы никак не перекликались с работами известных фотографов и художников. Он не хотел, чтобы у кого-то была хоть малейшая возможность обвинить их в плагиате.