Это Низам.
Вновь проступили вешки. Пометили, значит. Как зверь метит территорию. Граница – куда пришельцам вход заказан. Только промахнулись на пару метров. Или не промахнулись? Подстраховались, чтоб «небесные дурни» вешек не увидели?
«Вай-мэ, какая женщина! На моей бы дудке сыграла…»
«Туча идет. Опять дождь будет?»
«Головой бьются. В пустое место – головой…»
Туча и впрямь выглядела зловеще. Фиолетовая клякса растеклась на треть небосклона, искрила стальными иголками молний; ворчала в отдалении, не спеша пролиться дождем. Она казалась заплатой на прохудившемся кафтане неба. Тьма, рожденная тучей, ложилась на далекие горы, медленно ползла по дрожащей от страха земле.
Насилие.
Флейта.
Предчувствие грозы.
Куцые мысли шадруванцев – свободных гусей, ничего не знающих про кувшин.
«В пустое место – головой…»
«Не будет дождя. Мимо пройдет…»
«В пустое место…»
Словно уловив чужую энграмму, туча заковыляла на юг, минуя город и его окрестности – царство, где безраздельно властвовало бешеное, слепое солнце Шадрувана. Огненный шар несся в зенит. Опытный палач, он мерно взмахивал раскаленным топором, укорачивая тени.
Тени трех людей, удалявшихся по тропе в холмы.
Шаг за шагом.
Две женщины – и мальчик в футболке и шортах.
Шадруван распахнулся настежь, от горизонта до горизонта – лепешка, вышедшая из печи мироздания. Поджаристая корочка бугрилась холмами – близнецами тех, меж которых Регина проезжала по дороге в лагерь. В низинке тек ручей. На берегах его росли яблони-дички. Листва пятнистая, как шкура леопарда – выгорела на солнце. За ручьем брел ослик, груженый корзинами. Дряхлая горбунья плелась рядом с ослом, едва переставляя ноги…
«Я считываю зрительные ощущения туземцев?»
Серебро флейты. Кровь рубинов. Пальцы на клапанах.
«Это мое зрение!»
Взгляд дернулся, как живой, судорожно метнулся вдаль. Она была уверена, что сейчас налетит на преграду – пористую губку из камня. Но горизонт не исчез. Было небо, ползущая прочь туча, горы вдали и люди на тропе. Артур на миг обернулся и помахал рукой.
– Сто семьдесят! – долетел до нее беззвучный голос.
Мальчик честно считал шаги.
Доктор ван Фрассен не предполагала, что это случится так просто. Никаких «лонжей» и «репейников». Всего лишь исчезла преграда, и слепой прозрел.
«Здесь, на Шадруване я впервые увидела лошадей с шорами на глазах…»
Трое остановились. Что у них там? Далеко, не разглядеть. Звук флейты возвысился, стал пронзительным. Мелодия распалась на два рукава, разрывая доктора ван Фрассен пополам. Она сидела на раскладном стуле, укрываясь от солнца под бумажным зонтом. Она была Артуром Зоммерфельдом, изучая мир с высоты роста пятилетнего ребенка. Слышала детскими ушами. Вдыхала две гаммы запахов…