— Не знаю, водку точно не буду. И коньяк тоже. Может вина красного, сухого?
— Лучше водки! Короче, на те денег, купи водки, вина, закуски всякой и дуй обратно.
Водитель молча взял деньги, кивнул и тут же ретировался.
Ирина, задетая за живое хозяйскими словами, с южной горячностью возмутилась:
— Почему это дерьмо?! Бутылка хорошего вина тысячу рублей стоит!
— А ты прям за тысячу это вино покупаешь, хочешь сказать?
В спор вмешался хранивший молчание Мухин:
— Вик, тебе сколько нужно, чтобы запьянеть?
— Говорю сразу — спаивать бесполезно. В прошлой жизни партизаном была.
— Симпатичный партизан из тебя бы получился, — ввернул Иван своеобразный комплимент и распластался на столе, напоминая застывшего богомола.
Вадим обратил свой проницательный взор на него:
— Вань, ты ведь водку со мной будешь?
— Конечно! Правда, машину придется здесь оставить.
— Ну и черт с ней! Ничего с твоей табуреткой не случится!
Почувствовав искушение праздником, все зашумели и оживились, с нетерпением ожидая появления водителя.
Вика ни разу не участвовала в увеселительных мероприятиях с Мухиным или Вадимом. Интересно посмотреть на них — веселых, расслабленных, без привычных масок руководителей. Они же такие же живые люди, как и она. Наверняка, не без удовольствия погуляют, повеселятся. Кто не любит почувствовать, как бурлит разгоряченная кровь? Уж Вадим — точно. У того прям на лбу написано. Адреналин из него так и брызжет. Она и сама никогда в жизни не отказывалась от гулянок; ей нравилось наряжаться, крутиться перед зеркалом, выглядеть так, чтобы все падали и в штабеля сами собой укладывались. На танцах всегда отплясывала до дыр в туфлях.
Стас вернулся и так быстро, что Вика с Ириной едва успели накрыть стол, на скорую руку намыть рюмки всех размеров и цветов, найденные в пыльном секретарском шкафу.
Долго упрашивать присесть к столу никого не пришлось. И Ворон сразу же перешел к делу:
— Ну что, граждане алкоголики! Предлагаю выпить. Кто за день строителя пить не будет, тому за шиворот вылью!
Буквально за четверть часа напоил всех сотрудников, развлекая при этом шутками — прибаутками. Громкий хохот, слышимый даже на улице, раздавался то и дело. В центре внимания, как в луче прожектора, был только Вадим. Колесникова внимательно наблюдала за ним, улыбаясь. В ее изящной головке усиленно крутились мозговые шарики, схватывающие на лету новую информацию и помещая ее на нужную полку. Образы каждого становились все полнее. Но самым захватывающим и достойным ее внимания оставался Вадим. Тот и не собирался выпускать цветущую пальму первенства из рук. Очевидно, хозяину нравилось быть в центре внимания, слушать себя самого, наслаждаться безоговорочной властью над толпой. Разглагольствуя, словно прирожденный оратор, он успевал подмечать пустые рюмки, выражение интереса или скуки в глазах, хотя последнее при нем казалось невозможным.