Костер
догорал, как
прежняя эпоха:
нехотя и с треском
ломая обуглившиеся
деревянные
кости. Мы сидели
в молчании,
которое нарушало
тихое пение
молодых девушек,
завороженных
рубиновыми
углями. Воздух
прорезал унылый,
рвущийся вой.
Никто не обратил
на это внимания,
даже я. Казалось,
что время
остановилось,
устав смотреть
на жестокость,
с которой люди
боролись за
жизнь. Поразительно,
человеки считают
человеческую
жизнь высшей
ценностью,
поэтому готовы
убить любого,
кто посягнет
на это утверждение.
Возродился,
фактически
убитый научным
прогрессом,
естественный
отбор. Теперь
выживал сильнейший.
И хитрейший.
И
тут, средь
упокоенного,
чуть хмельного
умиротворения
я понял, что
для всех этих
изгоев, сбежавших
из душных городов
и воняющей
гнилью несправедливой
реальности,
для всех них
смерть миллионов
людей и появление
зомби, было
самым настоящим
счастьем. Они
жили здесь, не
зная уголовного
кодекса, правил
дорожного
движения, хамства
чиновников
и ненависти
быдла, готового
смешать с говном
любого, кто
хоть на полвершка
выше их самих.
Наверняка
каждый из общинников,
даже отчаявшийся
офицер, в тайне,
в тет-а-тете с
собственной
душой, рад тому,
что все произошло
так, как есть.
Они оставлены,
никому не нужны,
ни военкомату,
ни налоговой
инспекции. Не
нужно вставать
на работу или
идти в караул.
Воля!
Они
по-настоящему
свободны и даже
вольны, чего
у них никогда
бы не было в
условиях "здорового"
общества. Сколько
таких людей
теперь бродит
по свету? Кто,
потеряв имущество,
приковывающее
его к земле,
теперь пытается
осуществить
свою мечту? Фен
бы непременно
сказал про
Хрущева, который
бил сандалий
по трибуне не
от того, чтобы
продемонстрировать
мощь страны,
а потому что
терять было,
в общем-то, нечего.
Только
потеряв все
до копейки и
удостоверившись,
что произошла
новая мировая
переоценка
ценностей,
человек готов
плюнуть на все
условности
и богатства
и заняться тем,
чем ему реально
хочется. Например,
удить на заре
подлещиков,
сидя на резиновом
горбу лодки
или наконец-то
хоть один раз
с почтением
встретить
закат, совершить
ради любимой
женщины подвиг
или просто,
беззаботно
насвистывая
и поигрывая
мелочью в кармане,
пройтись летним
полднем по
набережной,
улыбаясь каждой
проходящей
мимо девушке.
И
то, что меня
родит с этими
людьми, это
появившаяся
возможность
разбавить
глотком пусть
соленой воды,
свою до неприличия
пресную жизнь.
Зомбикалипсис
не всем принес
горе, но дал
возможность
почувствовать
за вкусом крови
и беды, что Счастье
не в уюте и комфорте,
а в стремлении
исполнить свою
мечту. Ведь
мечта у человека
всегда одна,
а желаний много.
Да и как можно
было бы понять,
какое оно на
вкус, Счастье,
если ни разу
не отрезал от
краюхи горя
жирный ломоть?