Феликс,
криво улыбаясь,
как разрезанный
ятаганом, смотрел
в лицо издохшего
друга. В юношеском
лице, не лишенном
героизма и
отпечатком
русской грусти,
родом откуда-то
из-под Рязани,
выразилась
вся национальная
предсмертная
палитра: раскрытое,
слегка возвышенное
в глазах непонятное
удивление. Как,
откуда? Со мной
ли? Почему, я
же так жить
хотел, столько
всего... но, не
успел... Бог с
ним.
С
наслаждением,
не соответствующим
процедуре,
Феликс Викторович
снял, с упавшего
за стол тела
бэйджик с именем
владельца.
По-прежнему
ухмыляясь, он
прицепил его
себе на грудь.
Теперь он снова
был Иваном.
В
дверь постучали.
Человек заканчивал
свое преображение,
накинув на
голову капюшон.
-Да-да?
Женский
голос пробормотал:
-Простите,
Иван... Вас ждет
Еремей Волин.
Заседание
вот-вот начнется.
Феликс
улыбнулся:
-Скажите
ему, что я вскоре
буду.
Он
снова посмотрел
на распростершего
крыла парня.
Жаль, что пришлось
его убить, он
был неглуп,
хоть и самолюбив.
Путешествовать
вдвоем было
всяко интересней
и веселей, чем
в одиночку,
когда Феликс
командовал
уничтожением
Чанов. Он не
замечал, думал
мужчина, как
я исчез из
коллектора,
где нас держали
работорговцы,
чтобы уладить
кое-какие дела
в Новозомбиловске.
И про мое спасение
из той опасной
телеигры поверил.
Он ловко спасся
из той засады,
когда я обеспечивал
этому вояке
победу на выборах,
хотя его бы и
не сожрали,
только напугали
- я бы не позволил.
Вообще, было
забавно наблюдать
за тем, как пешка
учит игре ферзя.
Я привык заканчивать
партию красивым
и эффектным
жестом. Жаль,
что так и не
узнал твоих
мыслей о том,
почему появились
мертвецы. Правда,
ты все равно
бы ошибся, поверь.
-Прощай,
Иван. Извини
меня, но я люблю
путешествовать
людостопом.
Мертвый
человек не
отозвался.
Зал,
все бесстыдство
которого выгодно
подчеркивали
софиты, был
подвязан людьми,
как галстук
у подбородка.
Две сотни партийцев,
банкиров, чиновников,
видных деятелей
культуры и
науки, цвет и
пыльца Новозомбиловска
устроились
в цвета крови
креслах, чтобы
присоединиться
к торжеству
Партии Живых.
Рослые
мужчины в военной
форме застыли
с автоматами
на перевязи
по периметру
обшитых мягким
сафьяном кресел.
По древней
русской традиции
на демократических
выборах побеждал
тот, кто мог
подтвердить
свободное
волеизъявление
народа готовностью
узурпировать
это право и
отстоять его
от других нахалов
автоматными
стволами. Так
как в стране
обстановка
сохранялась
чрезвычайная,
то совесть
людей была
чиста от такого
нарушения
всякого мыслимого
права.
Когда
на сцену вышел
Еремей Волин
в неизменном
военном мундире,
с планкой орденов,
в едином порыве
участники
съезда поднялись
и зааплодировали.
Превосходная
акустика превратила
аплодисменты
в грохочущий
девятый вал,
придавший
особую торжественность
обстановке.
За спиной вождя
застыли безмолвные
фигуры телохранителей.