Самое
паршивое, что
зомби не сбросить
с себя приемами,
которые прошли
бы с человеком.
Например, им
совершенно
без разницы
будешь ли ты
их душить, тыкать
ножом в печень
или проводить
болевой прием.
Их может успокоить
только смертельный
удар. Никакие
промежуточные
травмы, что
немедленно
бы скрутили
человека в
бараний рог,
с ними не пройдут.
Она
бросилась на
меня странной
вихляющей
походкой, словно
руки и ноги ее
не слушались.
Это походило
на то, как если
бы бежала пластиковая
кукла или манекен
из витрины
магазина. Тряпичная
кукла на веревочках.
За секунду до
столкновения
она сгруппировалась,
вытянулась,
стала выше и
завизжала так,
что повергла
бы в смущение
древнего германского
берсеркера.
Мой
удар пришелся
не в височную
кость, переломить
которую можно
и пальцем, а по
ключице. Хрустнуло,
и тут же я ощутил,
как лежу на
полу, а в темечке
распускается
цветок бессознательной
темноты. На
груди тяжелое
и дурно пахнущее,
как каштан. Я
попытался
перекатиться
вбок, шаря по
бетонной пустоши
в поисках ствола
дубинки. Женщина
крепко зажала
меня между
худых бедер
и рвала уцелевшую
на мне одежонку.
От
спазма в животе
я непроизвольно
описался.
Чувствуя,
как по штанам
растекается
мокрое, липкое
пятно, как при
поллюции семя
под одеялом,
я понимал, пытаясь
прикрыть руками
голову, что
дело плохо.
Женщина и в
живом состоянии
без особых
усилий загоняет
мужчину в гроб,
что уж говорить
про мертвое
существование.
Груди
стало легче
дышать, и она
с удовольствием
выпила пару
стаканов грязного
воздуха. Тело
зомби обмякло,
упало мне на
лицо. Я на полсекунды
почувствовал,
как теплые,
перепачканные
в крови губы
женщины целуют
мои обветренные
и разбитые
оладьи. Она
пару раз дернулась,
пытаясь укусить
меня, но вышло
какое-то подобие
извращенского
поцелуя.
Заорав,
я сбросил с
себя затихающий
труп. Протянутая
мне небольшая,
но крепкая
рука, помогла
подняться:
-Я
вовремя, друг?
Я
не сразу ответил,
пытаясь отдышаться.
-Ну-ну,
спокойней, она
подохла.
Мужик
лет под сорок,
встретивший
окончание СССР
юным пацаном
и, как всякий
пацан, тоскующий
по своему детству,
наверняка
тосковавший
и по стране,
где оно, детство,
прошло. Опрятное,
не испитое
округлое лицо
с короткой
стрижкой. Рукопожатие
мужицкое, мозолистое.
Крепкое телосложение.
Мне он сразу
понравился.
Обычный русский
человек. Не
герой, но и не
рохля.
Пока
есть такие все
не так плохо
будет.
В
левой руке он
держал точно
такую же металлическую
дубинку с куском
сырого шашлыка
из чьих-то мозгов.
Я пошутил:
-Конечно
не вовремя,
зачем меня
прервал? Такая
баба красивая!