Табита чувствовала себя ужасно. Сейчас ее убьют за что-то, о чем она даже не знала, убьют так же, как убили Капитана Пеппера, Тарко и Шина, — не за их преступления и жестокости, а за то, что им испортили послеобеденный отдых. Они убьют ее, не дав ей ни малейшего шанса на спасение, и это будет даже не та смерть, которую она сможет понять. На Хароне не было деревьев, не было травы, не было КЛУМБ.
— Войдем, бойдем, — тявкнул охранник, выгоняя их из кресел и ведя в шлюз. Он открыл дверь, и в глаза им ударил солнечный свет.
Табита, пошатываясь, ступила из шаттла в мягкую, густую траву. Земля под их ногами была пружинистой, и их посадка не оставила на ней даже царапины. Корпус шаттла был всего лишь теплым, словно он простоял два или три часа на солнце. Табита прислонилась к нему спиной, ловя ртом невероятный воздух, а в это время из шаттла с мягким жужжанием выскользнула тарелка Кстаски, а следом изящно ступила на землю и встала рядом с Табитой Саския, ее лицо светилось восхищением. Гравитация была нормальной для Земли и казалась даже слишком тяжелой после столь долгого пребывания на других уровнях. Небо было голубым.
Воздушный змей был желтым. Он радостно колыхался и кружил в воздухе, словно его только изобрели, и это был первый змей, летающий в воздухе.
Конец веревки держала фигура в тоге, закинув назад огромную голову и следя за полетом. Табита едва различала его между деревьями, на другом берегу маленькой речки. За ним была снова зеленая трава, снова голубое небо, а дальше — безмолвная замерзшая пустыня Харона, страшная и нетронутая.
В ветвях деревьев пели птицы.
— Бошли, — прорычал охранник и потащил Табиту вперед, впиваясь когтями ей в руку сквозь тонкую ткань пижамы.
Он вел перед собой женщин, а Кстаска, скользил над травой, и его защитный костюм поляризовался на великолепном солнечном свету.
Они прошли по гравиевой дорожке, обогнули буковую рощицу и вышли на открытое пространство. Перед ними расстилались зеленые лужайки, полого спускаясь к реке. Они выглядели так естественно, словно были там всегда. Справа от них буковая аллея вела к скоплению полногрудых каштанов; их свечи были полном цвету, бело-розовые. К берегам реки изящными, плавными рядами спускались кустарники и клумбы, а через реку был переброшен легкий мост из полированного камня и железа. На мосту стояла высокая фигура, спустив в чистую воду веревку.
Несмотря на солнце, Табиту пробирала дрожь, а, может быть, именно из-за солнца, потому что оно было неправильным — неправильным на шесть тысяч миллионов километров.