— Зачем бы мне все это было нужно? — возмущается она.
— Да кто тебя знает? — пожимаю плечами. — Зачем тебе вообще все это нужно… Может, все-таки сядешь? Или хотя бы отойди дальше, а то поцарапаешь мне нос своей пуговицей.
Катерина опять садится, закидывает ногу на ногу и обхватывает коленку ладонями.
— Я так полагаю, случилось что-то, заставившее тебя изменить свое мнение? — спрашивает она. — Что заставило тебя поверить, что это была не я?
— Во-первых, я уже сказал, что понял разницу в ощущениях той сущности от твоей. А во-вторых, — делаю небольшую паузу. — Сегодня ночью он предложил мне сотрудничество.
И снова Катерина вскочила со скамейки.
— Почему бы тебе не запустить сюда парочку воробышков? — неожиданно для самого себя спрашиваю ее. — Не думаю, что пара птичек будет много гадить. Зато щебетать будут приятно.
— Что? — брови Катерины ползут кверху.
— Что, что? — переспрашиваю, наивно глядя ей в глаза.
— О каких воробушках ты говоришь? При чем здесь они?
— Об обыкновенных воробышках. Они добавили бы естественности этому парку, — отвечаю все так же наивно.
Мда, зря я об этом заговорил. Похоже, она сейчас захочет меня убить.
Однако Катерина сдержалась, молча переварив отвлечение о воробышках.
— Кто какое сотрудничество тебе предлагал? Ты же сказал, что не знаешь, кто он? — на ее лице не было и следа обычной улыбки, в глазах сверкала жесткая решительность. — И прекращай строить из себя идиота. Или хочешь, чтобы я занялась твоими друзьями?
— Только попробуй, и я сразу приму его предложение, — тоже поднимаюсь со скамейки и встаю напротив нее. — И тогда посмотрим кто кого.
Ее бледное лицо начинает покрываться пунцовыми пятнами, в нем не остается и следа красоты. Неужели оно когда-то принадлежала любимой мною женщине?…
— Ты не можешь сотрудничать с чужим! — наконец выдавливает из себя она.
— Почему? Что мне мешает? И почему ты решила, что он чужой? Может, это новая форма Восьмого? — вот это я загнул…
— Не говори ерунды. Восьмой не может появляться так часто.
— Почему? Обоснуй. — требую я и тут же загибаю очередной неожиданный финт: — А может, это и вовсе Девятый, который приходит еще реже Восьмого?
Пунцовые пятна на лице Катерины полностью вытесняют бледность. Возникает мысль предложить ей охладиться в пруду. Представляю, как вода вокруг нее кипит, испаряясь, а на поверхность всплывают кверху пузом вареные рыбины.
— Чему ты улыбаешься? — гневно спрашивает она.
— Я разве улыбаюсь? Извини, это непроизвольно. Ты так прекрасна в гневе, кхм…
Ё-мое, она сейчас и правда закипит! Зачем же я ее так довел? Что же ей сказать-то, чтобы успокоить?