— Были уже такие, которые пытались устроить мою погибель, — отвечаю с напускной небрежностью, но внутри пробегает неприятный холодок.
— Они были простыми смертными, — усмехается Катерина. — Впрочем, интересно, на что ты способен… Иди-ка за мной.
Она решительно направляется куда-то в гущу деревьев. Я сперва хотел было воспротивиться ее приказному тону, но не оставаться же здесь одному. Поднимаюсь и следую за ней.
Мы выходим на довольно обширную поляну. Катерина пересекает ее и устраивается полулежа на скамейке, стилизованной под поваленное дерево.
— Посмотрим, на что ты способен, — слышу хор голосов, раздающихся со всех сторон.
Оглядываюсь и вижу выходящих из-за деревьев дюжих парней. Двое с разных сторон направляются ко мне. Еще двое остаются стоять на краю поляны.
— Давай, Олежек, попробуй справиться со слабой женщиной, — снова хором говорят охранники. В мужские голоса явственно вплетается и женский, принадлежащий Катерине. При этом все пятеро, включая и ее, премило мне улыбаются. Понимаю, что этими четырьмя окружившими меня телами управляет рыжая бестия. Мда, мне далеко до такого…
Опс. Ё-о!
Приблизившийся первым, крутанувшись волчком, впечатывает ботинок в мою грудь. Из меня напрочь вышибает весь воздух, в глазах темнеет. Отлетаю в сторону, но тут же меняю направление на девяносто градусов, благодаря врезавшемуся в челюсть кулаку второго подоспевшего бойца. Падаю на спину и, поперхнувшись наполнившей рот кровью, переворачиваюсь, пытаясь откашляться, встаю на четвереньки. Страшный удар по ребрам снова опрокидывает на спину. Грудь как будто стиснули в гигантских тисках. Не могу не только дышать, но и даже откашляться от попавшей в горло крови. Сквозь гул в ушах слышу дружный смех. Во мне просыпается злость… Нет, не злость — зверь. Боль тут же уходит, дыхание восстанавливается, зрение проясняется. Смех становится все ниже и, наконец, превращается в протяжный гул. Пылинки, поднятые моим падением, неподвижно зависают в воздухе. Вижу плавно плывущий к моему лицу ботинок. На синем резиновом треугольнике, вделанном в черную ребристую подошву, вытеснены цифры "43". Когда носок ботинка начинает касаться кожи на скуле, отвлекаюсь от созерцания протектора подошвы и убираю голову в сторону. Пока ботинок, вместе с обутой в него ногой, проплывает мимо, подсекаю вторую ногу футболиста, спутавшего мою голову с мячом. Он зависает в воздухе и начинает медленно, словно тонущий в воде лист бумаги, опускаться на землю. Оборачиваюсь и вижу, что правая нога второго приближается к тому месту, где только что находился мой бок. Корректирую падение первого так, чтобы он ребрами состыковался с ногой своего товарища.