- Я должен подыскать себе кого-нибудь. Ты собираешься жениться на ней?
- Конечно, нет! Кончай свое пиво.
- Похоже, ты теперь исповедуешь моногамию?
- А ты?
- Черт возьми, нет. И никогда ранее. Но мы говорим не обо мне. Томас, мы говорим о Питере Пене сейчас, Каллахане - Холодной Руке, человеке с версией самой блестящей женщины в мире. Скажи мне, Томас, и не лги своему лучшему другу, просто посмотри мне в глаза и признайся, что ты не устоял перед моногамией.
Верхик слегка наклонился через стол, глядя на Томаса и глупо ухмыляясь.
- Не так громко, - сказал Каллахан, оглядываясь вокруг.
- Ответь мне.
- Назови мне другие имена в списке, и я отвечу тебе.
Верхик отодвинулся.
- Отличная попытка. Думаю, что ответом будет "да". Мне кажется, ты влюблен в эту девушку, но слишком труслив, чтобы признаться в этом. Считаю, она твой выигрыш, парень.
- Ладно, пусть будет так. Тебе от этого легче?
- Да, намного легче. Когда я смогу увидеть ее?
- Когда я смогу встретиться с твоей женой?
- Ты запутался, Томас. Тут есть основное различие. Ты не хочешь встречаться с моей женой, а я хочу увидеть Дарби. Вот видишь. Уверяю тебя, они совершенно непохожи.
Каллахан улыбался и продолжал неторопливо пить. Верхик расслабился и скрестил ноги в проходе. Поднес к губам зеленую бутылку.
- Ты возбужден, приятель, - сказал Каллахан.
- Извини. Я пью так быстро, как только могу. Подали грибы в булькающих кастрюльках с длинной ручкой. Верхик бросил в рот два кусочка и стал яростно жевать. Каллахан наблюдал. "Chivas" отдавался голодной болью, ему нужно было подождать несколько минут. Все-таки он предпочитал алкоголь после еды.
Четыре араба с шумом уселись за соседний столик, смеясь и болтая на своем языке. Все четверо заказали виски.
- Кто их убил, Гэвин?
Он пожевал минуту, затем с трудом проглотил.
- Если бы я и знал, то все равно не сказал бы. Но, клянусь тебе, я не знаю. Непостижимо. Убийцы исчезли, не оставив следа. Все было тщательно запланировано и отлично исполнено. Ни одной улики.
- Почему такая комбинация?
Он отправил в рот еще один кусочек.
- Совсем просто. Это так просто, так легко объяснить. Они были такой естественной мишенью. У Розенберга не было охранной системы в городской квартире. Любой вполне прилично одетый грабитель мог войти и выйти. А бедный Дженсен околачивался в таких местах в полночь. Они были брошены на произвол судьбы. В соответствующий момент каждый умер. Другие семь представителей Верховного суда имели агентов в своих домах. Вот почему выбрали их. Они были глупцами.