— Это запасной путь, — пояснил Джонатан.
— Куда? — не поняла Роуана.
— На взлетное поле, — произнес он с гордостью.
— А мы полетим?
— Конечно. Мой друг — летный инструктор. Вы наконец увидите, где живете. — Они уже въезжали на небольшой аэродром. — Тут находится летный клуб, и я его член. Я мог бы сам сесть за штурвал, но я буду гидом, а пилотом — мой друг Гай.
Молодой обаятельный Гай вразвалочку подошел поздороваться и повел их к маленькому спортивному «Дрэгону», стоявшему на поле среди чертополоха. Джонатан помог Роуане взобраться в него, и урок ориентирования на местности начался.
Они летели вдоль шоссе на север, когда он сказал Гаю, что Роуане хотелось бы узнать изучаемый предмет и с южной стороны. Внизу до горизонта простиралась шоколадная земля — именно на такой почве выращивали тростник — с рядами влажно поблескивающих изумрудных побегов. Но Гай, почему-то хихикая, объяснил, что главные цвета здесь — черный и красный. Черный — цвет мелассы, или черной патоки, а красный — красного рома под названием «Кровь Нельсона».
— Все это изготавливается из тростникового сахара, и леденцы, между прочим, тоже.
Под ними проплывали кипарисовые рощи, леса индийского тика, девственные острова и городские улицы с машинами и трамваями.
— Ну и так далее, — сказал Джонатан, когда они приземлились на аэродроме, — до самого кончика указательного пальца, дальше которого, сами понимаете, ничего уже нет.
Они выпили чаю в компании Гая, и Роуана поблагодарила его за восхитительную экскурсию.
— Это еще не все, — предупредил Джонатан, садясь за руль. Они снова стали подниматься, но на этот раз на машине и в горы. Выбрав ровную площадку, Джонатан остановил автомобиль и предложил перекусить.
— Мариновать чай в термосе — это просто кощунство, — поморщился Джонатан, откручивая крышку, — но чего не сделаешь удобства ради.
За сандвичами, которые с собой им положила Нэнси, они едва ли перекинулись парой фраз. Роуана вся отдалась созерцанию, а ее спутник ушел в собственные мысли. Наконец он произнес:
— Я привез вас сюда не только обозревать окрестности.
— Правда? А для чего же еще?
— Я хочу, чтобы вы поняли.
— Что?
— Вот это. — Он достал карандаш и блокнот и быстро начертил прямую жирную линию, а на ней друг напротив друга два крестика. И без слов было ясно, что жирная черта — это шоссе, а крестики — «Мальчик-с-пальчик» и «Перспектива».
— Ну и что?
— Ладно вам притворяться скромницей, вы отлично это знаете… Вы, должно быть, задаете себе вопрос: почему?
— Что «почему»?
— Почему владельцы двух конкурирующих кафе готовы друг другу глотки перегрызть за это довольно безлюдное место? — Он объединил крестики кружком.