— Вот. Это джем, который вы так любите. Не слишком значительный подарок, но я не могла ничего больше придумать.
Джулиан взял банку. Их руки соприкоснулись. Не длилось ли это касание дольше положенного?
— Спасибо, вы очень добры.
Большая круглая банка с джемом в его руках. Как оружие. Ему нужен был джип. Где же ее материнские чувства? Как их задеть?
— Руби, безусловно, очень самостоятельный ребенок, но безрассудство — это не очень хорошо. Возьмем хотя бы Жабу Тоуд. — сказал он.
— Жабу Тоуд?
— Из Тоуд-Холла, который сказал, насколько я помню: «Интересно, а эти машины легко заводятся?»
— Вы имеете в виду сказку «Ветер в ивах»? — спросила Линда.
— Это была моя самая любимая книжка в детстве, — ответил Джулиан.
Наверное, можно было бы обойтись и без самой. Слишком далеко зашел, хотя, с другой стороны, к чему деликатничать.
Линда села. Медленно, как будто у нее подкосились ноги.
— Что с вами? — спросил Джулиан, поставив банку на стол.
— Все в порядке. Я должна была быть к этому готова.
— К чему?
Она сделала глубокий вдох:
— С тех самых пор, как вы появились у нас в доме, меня не покидает мысль, что именно таким, как вы, должен был стать Адам, когда вырастет. А теперь, когда вы живете в его комнате… Мне кажется, что…
Она начала рыдать, но вдруг затихла.
— Он был таким внимательным ребенком, таким добрым. Я люблю своих детей, они замечательные, но у них нет этого дара.
Он дал ей салфетку.
— «Ветер в ивах»… — начала она и снова расплакалась.
Она посмотрела на него неясным взглядом, и какая-то внутренняя боль вдруг исказила ее лицо. Какое-то воспоминание, которое было мучительным. Он же в свою очередь вспомнил иллюстрацию из какой-то книжки про средневековые пытки, и, прежде чем он успел что-либо сделать, она бросилась к нему и упала ему на грудь:
— Адам тоже очень любил эту книгу.
Эта фраза далась ей нелегко. Она произнесла ее с какой-то внутренней мукой. Слова как будто кололи ее изнутри. Джулиан тоже почувствовал боль.
— Я уверен, так всегда бывает, когда детей много, — сказал он. Он заметил, что она красила волосы: местами они были седыми у корней.
Линда покачала головой. Ее лицо было по-прежнему прижато к его груди. Возможно, в этот момент было уместно погладить ее по спине. А может, и нет. Еще один сюрприз: он почувствовал, что начинает возбуждаться.
— Нет, — сказала она, подняв на него глаза и нарушая установившийся между ними контакт, стараясь сделать огромное усилие, чтобы начать контролировать себя, — это судьба. Бог послал нам вас в качестве успокоения. Я этого не заслуживаю.
Он посмотрел на ее часы. У него еще есть время, к тому же он не мог упустить такой момент, когда ей захотелось выговориться.