Хорн нетерпеливо посмотрел на часы. До посадки в гравилет оставались считанные минуты.
— Скажите, правда ли, что разработан запасной вариант возвращения?
— Я не хотел бы заострять ваше внимание на этом вопросе. Это на самом деле запасной вариант. Лишь на тот случай, если не сработает аппаратура возвращаемого модуля. А ей доверять можно.
— И все же, что грозит пилоту в случае отказа вашей электроники? Может ли он навсегда остаться в прошлом?
Доктор Хорн всплеснул руками и поморщился. На этот вопрос он предпочел бы не отвечать. Спасла его диспетчер аэровокзала, приятным голосом объявившая посадку в гравилет, следующий рейсом Нью-Йорк — Каир. Хорн заторопился, в зале началось движение, спикер объявил об окончании пресс-конференции.
— Вы не ответили на последний вопрос! — кричал дотошный репортер. — Что, если Алекс Химмель не вернется? Может ли он остаться в Прошлом навсегда?
— Однозначно: нет! — Хорн пробирался по узкому коридору в толпе провожающих и репортеров, прижимая к груди полупустой кейс. Со всех сторон к нему тянулись микрофоны, сыпались обрывки слов. — У нас все продумано! — крикнул он напоследок в многоголосую толпу и, шагнув за турникет, вздохнул свободнее и уверенной походкой направился к стеклянным дверям аэровокзала.
Этим рейсом в Каир летела правительственная делегация, салон гравилета был наполовину пуст, и Хорн очень удивился, столкнувшись лицом к лицу с черноволосым гипнотизером, которого он приметил в конференц-зале.
— Вы тоже в Каир? — спросил он надтреснутым голосом.
Не отвечая на вопрос, молодой человек жестом предложил Хорну сесть и вдруг мрачно сказал:
— Будет лучше, доктор, если вы вернете Корабль. Пока еще это возможно. Пилоту угрожает опасность.
Эксперимент. 21 июля 1947 года, понедельник
В темно-синем бархате неба над Брянском планировал транспортный самолет довоенной постройки с красными звездами на крыльях. Капитан Карл Литке, один из лучших летчиков расквартированного в Брянске авиаполка люфтваффе, с недоумением вглядывался в очертания советского самолета. Судя по обводам фюзеляжа, это был грузопассажирский «Ли-2», но как-то объяснить его непомерно высокую скорость, сравнимую со скоростью истребителя, было невозможно.
«Ну и наглец! — с восхищением думал Литке о русском пилоте. — И откуда он взялся? Почему так спокойно — днем — летит над оккупированной территорией? И сколько же у него горючего на борту, если он задумал долететь до своих? До Урала далеко… Впрочем, ему осталось жить всего несколько минут!»
Литке положил самолет на крыло и резко потянул на себя штурвал. «Мессершмитт» задрал нос и начал быстро набирать высоту, одновременно нагоняя жертву. Советский самолет, будто не замечая преследователя, не пытался ни изменить курса, ни хотя бы спикировать. Такая азиатская покорность судьбе шокировала Литке. Но, повинуясь законам воздушного боя, Карл догнал «Ли-2», поймал в перекрестье прицела его хвостовое оперение и качнул крыльями вправо-влево. Вот, мол, я, у тебя на хвосте, — защищайся, если можешь. Тем не менее, торчащий из заднего блистера «Ли-2» ствол пулемета по-прежнему тупо смотрел в облака. Стрелка на месте не было.