В описанном лесном бою произошло несчастье с заряжающим Воронковым. Когда мы выбирали удобные места для открытия огня по фашистской засаде, он по приказу командира выскочил из машины с автоматом, чтобы огнем прикрыть левый фланг, но, зацепившись за пень, упал. Задний лист брони придавил Воронкова к пню. Страшной силы боль и хруст костей бедра заставили его страшно закричать. Он потерял сознание, а Тимаков, услышав крик, сразу остановил машину. Воронков был еще жив. Выскочивший Тимаков, а следом за ним Валентин Моисеев ничего не могли поделать. Когда бой закончился, Воронков пришел в сознание, он через силу рассказал, как это произошло. Подошедший командир дивизиона приказал перенести его в бронетранспортер и немедленно отправить в медсанбат. Ребята молча смотрели вслед уходящему бронетранспортеру, провожая своего боевого товарища, так нелепо попавшего в беду.
«Только бы выжил, – сказал Константин Иванович, – хороший парень, надо же такому случиться… Жаль, по-глупому покалечился».
Да, тяжело терять боевых товарищей в бою, тем более вот так… А ведь могло этого и не быть. Зачем было посылать Воронкова за борт самоходки? Но тогда никто об этом ничего не сказал. В бою бывает и не такое. Это теперь, когда мы можем анализировать свои поступки, есть время поразмыслить, посмотреть на свои дела как бы со стороны. А тогда?..
По данным разведки, немцев здесь не должно было быть, а вот ведь мы натолкнулись. Значит, не исключена возможность еще раз встретить такие выходящие группы, а поэтому было решено продвигаться осторожно, послав вперед боевой дозор, а следом – нашу машину. До конца леса оставалось меньше километра. Дальше предстояло двигаться почти по открытой местности, и при выходе из леса надо было остановиться и основательно разведать впереди, а уж потом принять решение.
Вот когда мы пожалели, что с нами нет пехоты. Что ни говори, а с ней куда сподручнее. На опушке оказалось одинокое строение, изрядно разрушенное попаданием снаряда. Трое бойцов осмотрели бегло все вокруг, дали сигнал, что никого нет. Остановились за стеной. Тимаков свою машину остановил на опушке леса, прикрываясь кронами кустарника. День клонился к исходу, и мы спешили до темноты достичь поставленной цели. От этого домика метрах в ста пятидесяти тоже стоял отдельный дом, крыша которого была разрушена в некоторых местах. Красная черепица была наполовину сбита и валялась на земле. Теперь самоходка Тимакова должна была проскочить к этому строению, а мы прикрывали ее огнем, если вдруг что произойдет.
Не успел Тимаков преодолеть и половины пути, как почти рядом, с небольшим недолетом, плюхнулся снаряд и, подняв грязь, обдал его машину жирной жижей.