-Счастливчики. Енти ещё работают... - грустно заметил дядя Лито, проходивший мимо. Как - бы в подтверждение подал голос хриплый заводской гудок - до начала смены оставалось десять минут. За Танковым лес последний раз подступил к дороге, и через несколько минут его сменили серые дома - казармы, переходящие одна в другую товарные станции и пассажирские платформы с переполненными до отказа электричками. Начинались предместья столицы. Пассажиры вагона засобирались.
Дэк испытывал двойственные чувства. Через полчаса он вернётся в город, который так любит и ненавидит одновременно, с которым сроднился за эти годы. Здесь огромные, красивые дома в центре. Суета и блеск витрин на улицах "золотого кольца" и полусонные рабочие окраины, где похожие друг на друга серые пятиэтажки - казармы прячутся в кудрявой зелени, так что летом ничего не видно, кроме плоских крыш, да верхних этажей. В одном из таких домов живёт Дана, в развалинах другого когда - то жил другой Дэк Инко, чью жизнь, оборванную войной, сейчас продолжил он...
Нигде в бывшей империи богатсво и ужасающая нищета не переплетались так сильно. Нигде этот контраст не будил такой ненависти и непреходящего чувства нереальности происходящего. Одни умирали от голода под окнами у других, бесившихся с жиру и не знавших чего - же ещё пожелать.
Поезд подошёл к перрону Южного вокзала, самого большого из пяти вокзалов столицы и самого большого в стране. Стальная змея медленно заползала в похожий на пасть гигантского чудовища зев здания.
На перроне бурлил человеческий муравейник. Его суета передалась пассажирам - они спешили, галдели и толкались к выходу из вагона. Он дождался, когда последние пассажиры выйдут навстречу толпе носильщиков, нищих, вокзальных воров, сутенёров, проституток и не спеша прошёл по опустевшему коридору. Выходя в жаркую духоту летнего дня Дэк мельком обменялся многозначительными взглядами с дядей Лито. Тот церемонно попрощался:
-- Доброго пути, господин лейтенант.
Дэк, чуть улыбнувшись кивнул в ответ. Он не любил Южный вокзал. Слишком много здесь было нищих, несчастных людей, упавших на самое дно жизни, слишком много отчаянья. Ему предстояло пройти через самое жуткое и мерзкое место в столице - "Поганую плешь". Из огромного, распаренного зала ожидания, переполненного разношерстным людом, человеческий поток нёс его по разбитым ступеням в чрево вокзала - длинный - метров двести с лишним - подземный переход заканчивался турникетами станции метро. Обе покрытые грязным кафелем стены перехода подпирали сотни женщин. Молодых и не очень, иногда совсем молодых, часто ещё подростков. Начинающие проститутки смотрели на проходящий поток людей с омерзением, ужасом и затравленно жались к стенам. Опытные шлюхи похабно ухмыляясь, ощупывали сальными, оценивающими взглядами мужчин и не выпуская из гнилых зубов окурки, не переставая лузгать семечки, подначивали потенциальных клиентов. Попадавшие в этот переход расстались с последними иллюзиями и надеждами. Здесь было только отчаянье, тягучее, бездонное, море отчаянья и ожидание смерти. Это страшно, когда отчаянье буквально витает в спёртом воздухе. Дэк, стараясь не глядеть в глаза этим женщинам, шёл быстрым шагом в пёстрой толпе пассажиров под аккомпонемент осипших, прокуренных голосов: