Жизнь Антона Чехова (Рейфилд) - страница 63
Студенчество заволновалось. По воспоминаниям Николая Коробова, Антон «активного участия в общественной и политической жизни студенчества не принимал». Однако по поводу антисемитизма он высказался открыто. Когда его бывший одноклассник Соломон Крамарев, жалуясь на притеснение евреев в университете Харькова, написал ему: «Жидов бьют теперь всюду и везде, отчего не нарадуются сердца таких христиан, как ты, например»[57], Антон выразил ему горячую поддержку: «Приезжай учиться и поучать в Москву: таганрожцам счастливится в Москве. <…> Биконсфильдов, Ротшильдов и Крамаревых не бьют и не будут бить. <…> Когда в Харькове будут тебя бить, напиши мне: я приеду. Люблю бить вашего брата-эксплуататора».
Той же весной Антон утвердил себя главой семьи, строго выговорив Александру за пьянство и семейные склоки: «„Быть пьяным“ не значит иметь право срать другому на голову». Напечатать ничего не удалось — возможно, он был занят своей первой (из уцелевших) пьесой — громоздкой мелодрамой, получившей известность по имени главного героя: «Платонов». Из Мишиных воспоминаний (которые, впрочем, больше похожи на легенду) следует, что ему дважды пришлось переписывать текст и передавать его актрисе Ермоловой. Она пьесу отвергла, и Антон больше никогда не возвращался к рукописи. Ее сценическое воплощение было рассчитано на пять часов, а текст изобиловал штампами и провинциализмами. И все-таки «Платонов» послужил исходной моделью для чеховской драматургии: в центре сюжета — идущее с молотка имение, которое никто не в силах спасти. Даже странные, доносящиеся из степной шахты звуки отзовутся позднее в «Вишневом саде». Главный герой, мечтая (как впоследствии дядя Ваня) о поприще то Гамлета, то Колумба, растрачивает жизнь в бессмысленных романах, а врачу не удается предотвратить самоубийства. Автору не хватает знания законов сцены, он грешит длиннотами и не блещет остроумием, однако в нелепости происходящего, в чувстве обреченности и во множестве литературных аллюзий, начиная с Шекспира и кончая Захер-Мазохом, безошибочно узнается Чехов-драматург. Пьеса показала, что Чехов способен на крупные, серьезные работы.
В июне 1881 года один из рассказов Антона был наконец принят «Будильником». Потом пройдут месяцы, прежде чем он станет постоянным автором журнала, однако, общаясь с редакцией, Антон сполна вкусил литературной поденщины и окунулся в журналистскую богему. Владельцем «Будильника» был бесталанный пройдоха, а один из редакторов, Петр Кичеев, был замешан в убийстве студента.
К лету жизнь стала спокойнее, и можно было подумать об отдыхе. Один лишь Ваня не мог покинуть своего места в Воскресенске, поскольку получил указание от Павла Егоровича: «Никуда не отлучайся <…> приготовься встретить с подобающей честью своих: Мамашу, брата и сестру». В конце июля Антон приехал в Воскресенск, где его ждали мать и младшие Чеховы. Здесь же, если судить по его письму к шуйскому родственнику, у него снова был сильнейший приступ «перитонита» — того самого, от которого он чуть не погиб, будучи мальчишкой. Оправившись, он взялся помогать врачам в больнице села Чикино, неподалеку от Воскресенска, и благодаря им же, особенно Петру Архангельскому, укрепился в своем призвании. Весь август напролет Антон заботливо ухаживал за больными крестьянами, бесконечной чередой тянувшимися в больницу за помощью. Доктору Чехову пришлось иметь дело с рахитом, глистами, дизентерией, туберкулезом и сифилисом — болезнями, имевшими широкое распространение среди российского крестьянства.