Лицо Штолька просветлело:
— Ах да, теперь припоминаю! У компании был небольшой форт на одном из малых островов севернее Формозы. Однажды он словно бы пропал, и я никогда не слышал, что же все-таки с ним случилось.
— Китайцы прогнали голландцев.
— А что стало с вами? — спросил Гектор через Штолька.
Пану сразу как-то замкнулся — сжался от тяжелых воспоминаний.
— Я пытался сохранить работу. Отца, тогда уже совсем старика, убили во время сражения. Потом я потерял семью и дом — город сожгли дотла.
— А как вы оказались тут?
На лице Пану появилось выражение смирения:
— Я был полезен китайцам, ведь я говорю на языках, нужных для торговли. Иногда они брали меня на свои джонки, когда собирались торговать с японцами.
— Но это невозможно! — сказал Штольк Гектору, а потом перевел свои слова Пану. — В Японии запрещено торговать с Китаем.
Пану устало взглянул на голландца:
— А на что контрабанда? Китайские джонки в саму Японию не плавали. Они приходили сюда, на эти острова, и торговали с японскими купцами через посредников. Такая торговля была очень выгодна обеим сторонам.
— Так вы и по-японски говорите? — спросил Гектор.
Спокойная уверенность этого человека произвела на него сильное впечатление, хотя он понимал, что она всего лишь скрывает глубокую печаль.
На лице Пану появилось настороженное выражение:
— Когда я решил сбежать от китайских торговцев, в этой деревне меня приняли. Они поняли, что я могу им пригодиться.
Гектор повернулся к Штольку:
— Вот мы и выяснили, где находимся. Этот остров лежит между Японией и Формозой. Он не отмечен на моей карте, но это и не Чипангу.
Но Штольк не хотел расставаться с надеждой.
— Скажи мне, — обратился он к Пану, — где местные берут золото для своих заколок?
Переводчик предпочел перевести вопрос старейшине, который все это время терпеливо ожидал рядом. Йема вдруг ужасно испугался. Он замотал головой и забормотал что-то неразборчивое.
— Он говорит, такие вопросы задавать нельзя. Та-инь решает, кому можно носить золото… Он раздает…
В глазах Штолька зажглась искорка подозрительности:
— Кажется, он увиливает от ответа. Кто такой этот Та-инь?
Пану не стал переводить вопрос, а сам ответил на него:
— Никто не знает, когда придет Та-инь и надолго ли. Он — Хозяин.
Йема стал бочком отходить в сторону. Ему было очень неловко, но он не хотел даже слышать дальнейший разговор. В последний раз поклонившись, он почти убежал прочь. С «Николаса» на берег отбуксировали целую связку пустых бочек для воды, и старейшина присоединился к соплеменникам, которые принимали их на берегу и катили по песку к лагерю.