Или они и впрямь отрастили крылья…
— Трусы, мой Повелитель, говорят разное, — позволил сухим губам намёк на улыбку Пёс-Людоед. — На днях один из тысячников пытался уверить недостойного раба Повелителя, будто город, взять который его послали, обратился в озеро.
Молодые ханы захохотали. Статуя над ними обозначила нарисованными губами улыбку.
— Что же стало с храбрым тысячником?
— Джихангиру не стоит занимать себя судьбою… десятника, — старый Пёс оскалил жёлтые зубы.
— Отчего же, Непобедимый? У Бурундая, в одной из сгинувших сотен, спасся именно десятник. И привёз с собой нечто весьма, весьма занимательное. Такое занимательное, что Бурундай счёл необходимым переслать его находку нам.
Белые руки взлетели, чтобы трижды удариться друг о дружку ладонями. Казалось, они и издадут звон фарфора или серебра, соприкоснувшись, — но прозвучали именно хлопки.
Синий нукер не замедлил явиться на зов. Возник, принеся с собой в жар натопленной юрты морозный дух урусутской зимы, и с поклоном уложил между Непобедимым и повелителем крупный свёрток, а рядом с ним нечто круглое и косматое. Гуюк и Орду с любопытством подались вперёд, Хархасун, напротив, брезгливо отстранился.
Непобедимый рассматривал отрубленную голову, скалящуюся в своды белого шатра остановившейся улыбкой. Да, её отсекли у мертвеца. Когда голову отрубают живому, кожа и мышцы стягиваются, и кость торчит из культи, как палец из кукиша. Тут же срез был ровен. Очевидно, было и ещё что-то — Бурундай, увы, вовсе не глуп и не станет пытаться удивить кого-то в белом шатре головой, отрубленной от покойника. Здоровой рукой Пёс-Людоед придвинул к себе свёрток и начал, придерживая сухой, левой, разворачивать его.
— Неплохая закуска… — во весь голос заметил сиятельный Гуюк.
— Подарок! — зашёлся визгливым смехом Хархасун, которому что-то шепнул на ухо влажными губами служка-мальчик. — Бурундай прислал Непобедимому наставнику подарок — новую руку! Непобедимый, погляди в тряпках, там ещё должен быть новый глаз!
— Молчание! — ударил серебряный колокол под сводом шатра. — Что скажет наш аталык?
— Эта рука, — медленно произнёс Непобедимый, вертя чужую конечность в своей, — отрублена у живого. Более того, это не рука урусута. Недостойный бы сказал, Повелитель, что это — рука воина нашего войска.
— Всё верно, — истукан из жемчуга, серебра и фарфора утвердительно качнул головой. — Бурундай пишет нам, что это — рука того самого десятника. А если Непобедимый сравнит рану от укуса на этой руке и зубы мёртвой головы, то обнаружит, что именно эти зубы и грызли живую руку.