- Спасибо за то, что вег’ишь, - улыбнулся Карташ. – Завтг’а пойду в пег’вую ходку за аг’тефактами.
- Да не за что, - усмехнулся я. – Верить можно сколько угодно и во что угодно.
- Ладно, пойду я дг’ыхнуть, - сказал Саня. – Волк сказал, что полностью свободен дом у входа в дег’евню.
- Валяй, - бросил я ему вслед.
А я пока не хотел спать. Сегодня был очень насыщенный день, но спать не хотелось. Я еще немного посидел, по совету Волка выпил немного водочки, как он выразился «приглушить радионуклиды». В голову немного вдарило, но не настолько, чтобы я начал буянить. Хотя военные врачи ясно запретили мне пить после контузии.
Вдруг я поднялся на ноги, неожиданно для самого себя. Или все-таки вдарила в сознание?
Я осторожно миновал засыпающего часового и вышел из лагеря, скрывшись во тьме. Костер в центре уже затухал, из деревни меня наверняка уже не было видно.
Я достал из сумки обрез, зарядил, поправил новый рюкзак за спиной. Глянул на ПДА, поправил детектор, прицепленный на ремень на поясе, и пошел на север. В левой руке я держал мощный фонарь, в правой держал двустволку. Знал ведь, что если встречу кого-нибудь, фонарь придется выбросить и перезаряжать. А может и вообще не перезаряжать, а все бросить, чтобы ногам легче было убегать.
Блин, все-таки я пьян! Надо слушать врачей хоть иногда. Видал я людей после контузий, когда они выпивали. Таким людям (видимо уже и мне) вообще пить противопоказано, даже в малых дозах. Мысли такие дурные лезут, хорошо хоть не путаются, и ноги не спотыкаются. Ха, да в пьяном виде я, может, и буду буянить, но уж стрелять и бегать я буду еще похлеще трезвого.
Вокруг была необъятная тьма, которую еле пробивал луч фонарика. Мертвая тишина стояла вокруг, стихли давно уже разговоры сталкеров в лагере да музыка гитары, передаваемой по кругу. Резко хрустнула ветка рядом, из кустов с другой стороны раздался шорох. Сердце поспешило ретироваться в пятки, но луч фонаря вырвал из тьмы маленькую такую облезлую крысу, шуршавшую в кустах. Крыса заглянула прямо мне в глаза, щурясь от ослепительного света фонаря, и сердито пискнула. Хотя почему это я решил, что сердито? В любом случае крыса повернулась и скрылась в кустах, махнув на прощание хвостом.
Я перевел дух и медленно пошел дальше. Фонарь выхватывал из тьмы деревья, кусты, пока все было спокойно, если может вообще такая прогулка по лесу Зоны быть спокойной. Не знаю, в чем именно было дело, но сознание обволакивал нечеловеческий страх; никогда со мной раньше такого не было. Ни на войне, ни когда лежал в больнице после нее.