— Пройдешься со мной, Рогал Дорн?
— Разве даже в это время нет никаких важных дел требующих твоего вмешательства, мой друг? Совет будет оплакивать твоё отсутствие за столом заседаний.
— Совет может некоторое время поработать и без меня, — ответил Малкадор. — Я люблю ощущать дуновения ветра в это время ночи. Империум не знает покоя, но здесь, среди разреженного воздуха старой Гималазии, я нахожу хотя бы иллюзию покоя, время подумать и очистить разум. Я гуляю. Затем закрываю глаза. Звезды не исчезают только из-за того, что я на них не смотрю.
— Пока нет, — сказал Дорн.
Малкадор засмеялся.
— Нет, еще нет.
Поначалу они говорили немного. Они покинули Инвестиарий и пошли вдоль бежевых камней самых высоких террас Округа между фонтанами. Они дошли до Врат Льва, потом до платформ, возвышающихся над кольцами бассейнов и до посадочных полей Плато Брахмапутра. Врата некогда были воплощением величия: два позолоченных зверя сцепившихся когтями в яростном столкновении. По плану работ Дорна их заменили огромными серыми оборонительными башнями, утыканными амбразурами макро-пушек и казематами. Куртина из блеклого роккрита окружала врата, её кромка была утыкана стабилизаторами пустотных щитов подобно шипам на спине некой доисторической рептилии.
Они долго стояли и смотрели на врата.
— Я бесхитростный человек, — протяжно сказал Малкадор.
Дорн поднял брови.
— О, да конечно, — продолжил Малкадор, — возможно я такой. Политикам легко даётся обман. Мне известно, что меня считают хитрым человеком.
— Старое слово, имеющее значение ничто иное как «мудрый», — ответил Дорн.
— Верно. Я приму это как комплимент. Я хотел сказать только, что мне не нужно сейчас хитрить.
— Нет?
— Император ясно выразил своё беспокойство.
— Что это значит? — спросил Дорн.
Малкадор ответил со слабым вздохом.
— Он понимает, что тебя наполняют опасения.
— Учитывая обстоятельства, думаю это естественно, — сказал Дорн.
Сигиллайт кивнул.
— Он полагается на тебя. Он доверил тебе руководство обороной. Терра не должна пасть, не имеет значения, что принесёт с собой Хорус. Дворец не должен пасть. Если все решится здесь, то все должно закончиться нашим триумфом. Но он, я и ты знаем, что любая защита сильна настолько, насколько уязвима ее самая слабая часть: вера, уверенность, доверие.
— К чему ты говоришь это мне?
— Если в твоем сердце есть сомнения, это наша общая слабость.
Дорн отвернулся.
— Моё сердце скорбит из-за того, что я сотворил с дворцом. Это всё.
— Так ли это? Я не верю. Чего ты действительно боишься?
Малкадор поднял руку и в его комнате зажегся свет. Дорн осмотрелся, он никогда раньше не заходил в личные апартаменты Сигиллайта. Древние картины висели на стенах: осыпающиеся, хрупкие предметы из древесины, парусины и разлагающихся красок, хранились в тонких синих стазисных полях; дымчато-бледный портрет женщины с самой необычной улыбкой; ослепительно желтые цветы, изображенные на мутном рисунке; в тени неуклонный и строгий взор полного старого человека, отбрасывающего табачно-черную тень.